В отечественной доктрине по МЧП традиционным являлся подход, в соответствии с которым в государственных судах не должна допускаться ссылка сторон к негосударственным регуляторам в качестве lex contractus. Одним из первых подобное мнение выразил Л.А. Лунц, который считал, что «договорное условие о том, что данный контракт должен обсуждаться только по “общим принципам права” без применения внутригосударственного закона какой-либо страны, должно быть признано недействительным во ВТАК и должен быть поставлен коллизионный вопрос…» [200] . А.А. Рубанов полагал, что «природа международного взаимодействия не позволяет праву санкционировать соглашения, в которых стороны определили, что их имущественное отношение должно регулироваться нормами, которые можно объединить названием квазиправовых» [201] . Аналогичным образом Н.В. Тригубович указывает на то, что ссылка сторон на вненациональные источники должна рассматриваться как инкорпорация их положений в договор, но не в качестве выбора применимого права [202] . Похожим образом высказывается В.А. Канашевский, отмечая, что отсылка к применимому праву означает право какого-либо государства и не включает в себя lex mercatoria [203] .

Некоторые ученые высказываются менее категорично, отмечая, что государственные суды неохотно воспринимают отсылку сторон к lex mercatoria в качестве применимого права [204] , в большинстве случаев не рассматривая такие договоренности в качестве соглашений о применимом праве [205] . Нужно отметить, что среди решений отечественных арбитражных судов нам не удалось обнаружить ни одного решения, в котором ссылка на средства негосударственного регулирования рассматривались бы судом в качестве выбора применимого права. Это свидетельствует о том, что в настоящее время отечественные государственные суды продолжают исходить из недопустимости признания средств негосударственного регулирования в качестве применимого права. Указанные регуляторы рассматриваются государственными арбитражными судами в качестве норм, инкорпорированных в международный коммерческий договор. На указанные обстоятельства обращает внимание также М.П. Бардина [206] .

Безусловно, с чисто теоретической точки зрения понятие «применимое право» должно означать совокупность правовых норм, санкционированных к применению государством, закрепленных в источниках права и применяемых при регулировании международных коммерческих договоров. Как пишет А.В. Асосков, в поддержку данного тезиса часто приводят известный вывод Постоянной палаты международного правосудия Лиги Наций по делам о сербских и бразильских займах, в соответствии с которым каждый договор, который не является межгосударственным соглашением, должен основываться на национальном праве какой-либо страны. Мнение о том, что контракт не должен существовать в правовом вакууме и должен содержать отсылку к какой-либо системе национального частного права, было высказано в одном из решений палаты лордов, вынесенных в 1983 г. В зарубежной доктрине указанную позицию занимает П. Манковски, отмечая что вненациональным источникам недостает «демократической легитимации», поскольку соответствующие нормы не проходят демократические процедуры обсуждения в национальных парламентах и другие формы демократического контроля [207] .

Как отмечает А.В. Асосков, аргумент об отсутствии у вненациональных источников «демократической легитимации» выглядит «весьма странным с учетом того, что при применении выбранного сторонами национального правопорядка не осуществляется проверка того, насколько демократическим способом были изданы подлежащие применению материально-правовые нормы. Как известно, в современном мире существует множество стран, чье социально-политическое устройство не отвечает западным представлениям о демократии, однако само по себе это никогда не служило основанием для отрицания возможности коллизионного выбора подобных правовых систем» [208] .

К сказанному нужно также добавить, что подход, отрицающий возможность выбора средств негосударственного регулирования в качестве применимого права ввиду отсутствия у них связи с каким-либо национальным правом, не выдерживает критики и по другой причине. Как было показано ранее, современные средства негосударственного регулирования, такие как Принципы УНИДРУА, Принципы ЕДП, Модельные правила ЕЧП, по своему содержанию и регулирующей способности международных коммерческих договоров вполне могут конкурировать с целым рядом национальных правовых систем, в особенности развивающихся, которые могут быть избраны сторонами в качестве применимого к договору права. А отсутствие связи средств негосударственного регулирования с каким-либо национальным правом является не недостатком, а, скорее, достоинством, поскольку свидетельствует об их независимости, обеспечивает регулирование именно международных, не связанных только с одним государством коммерческих договоров.

В международных коммерческих арбитражах вопрос о возможности для сторон подчинить международный коммерческий договор в качестве применимого права средствам негосударственного регулирования решается иначе, чем в государственных судах. Для отечественного международного коммерческого арбитража возможность признавать в качестве применимого средства негосударственного регулирования в целом вытекает из абз. 2 п. 1 ст. 1186 ГК РФ, согласно которому особенности определения права, подлежащего применению международным коммерческим арбитражем, устанавливаются законом о международном коммерческом арбитраже. В силу ст. 28 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» МКАС при ТПП РФ разрешает спор согласно тем нормам права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. Как пишет О.Ю. Малкин, выражение «нормы права» «имеет более широкое содержание, чем “право” государства, позволяя сторонам оговаривать применение вненациональных источников, т. е. документов, разработанных на международном уровне и не предполагающих одобрения государствами. К последним относятся, в частности, Принципы УНИДРУА 2010 г.» [209] .

Аналогичного мнения придерживается М.П. Бардина, которая считает, что условия и порядок применения Принципов УНИДРУА международным коммерческим арбитражем кардинально отличаются от применения их государственными арбитражными судами. Это связано с особым значением, которое вкладывает в «нормы права» арбитраж. «Общепризнанно, что это специальное значение термина “нормы права” включает транснациональное право, которое не входит в правовую систему государств, современное lex mercatoria, в котором Принципы УНИДРУА занимают основное место» [210] .

Нужно отметить, что впервые термин «нормы права» с таким специальным значением был введен Декретом Франции о международном коммерческом арбитраже 1981 г., включен в ст. 1496 ГПК Франции. В соответствии с указанной статьей стороны договора, а в отсутствие выбора и арбитры могли свободно выбирать нормы права, применимые к их спору. При этом в Комментариях ГПК Франции отмечалось единство в признании отсылки к транснациональным нормам, и суды не оспаривали это толкование; то же выражение и с тем же значением использовали и некоторые другие правовые системы [211] .