— Твои мысли где-то далеко, — проговорил Барри, сидящий рядом с ней.

Она вздрогнула и улыбнулась:

— Просто думала о своих бедных малышах. Жертвах ожогов. Никто и не представляет себе, что значит обжечься, пока сам не пройдет через это. Им нужен очень хороший уход и забота.

— И я уверен, что ты их этим не обделяешь.

— Да, — ответила она, вглядываясь в улыбку Барри Грина.

Он был очень мил, и для Линды было отдушиной поговорить с кем-то из другого круга. Ей также нравилось общаться с людьми, которые, как и она сама, брали на себя ответственность, обладали властью. Круг ее общения состоял именно из мужчин и женщин власть имущих, а Барри один из наиболее представительных особ среди них. Это было их первым свиданием, и Линду интересовало, пригласит ли он ее еще и примет ли она его приглашение.

Дом на холме был триумфально освещен, словно зазывал гостей и туристов. Беверли Хайленд славились своими вечеринками, еще никто никогда в жизни не отказался от ее приглашения. Теперь поток машин, въезжающих в железные ворота особняка, протянулся с самого бульвара Сан-Сет во всю длину дороги каньона Беверли. Лимузин Барри присоединился к этому потоку, и через четверть часа они с Линдой уже поднимались по ступенькам особняка.

Прислуга приветствовала подъезжающих гостей, принимая их верхнюю одежду, раздавая дамам миниатюрные корзиночки с зимними розами. Кульминационная часть вечеринки проходила на садовых террасах, куда были приглашены самые модные певцы и музыканты. Пиршество разместилось на огромной крытой веранде: столы ломились от копченых окороков, особых ростбифов, чудесных бараньих ребрышек. Возле каждого блюда стоял шеф-повар, его представляющий и готовый отрезать гостю лакомый кусочек. Когда Линда выплыла из французского вестибюля в прохладный ночной воздух, ее взгляду открылись причудливо сервированные салаты с ледяными скульптурами и специальные подогреватели, поддерживающие нужную температуру дорогих напитков. Официанты сновали среди гостей, предлагая закуски: императорский виноград с голубым сыром, норвежские хлебцы под зеленым перечным желе, моллюски, устрицы, икра — уже сами по себе роскошные угощения. Большинство вечеринок в Беверли устраивались на деньги крупных фондов, и эта вечеринка не была исключением. Председателем фонда был министр индустрии новостей, известный «телеевангелист», надеющийся стать кандидатом в президенты на будущих выборах. Под видом покровительства этике и морали харизматичный Преподобный был на голову выше своих конкурентов и имел неплохие шансы на победу в июньской республиканской номинации. А с таким количеством людей, желающих заплатить пятьсот долларов за известную кухню Беверли и общение со знаменитостями на сегодняшнем вечере, у Линды не было сомнения, что он наберет максимальное число голосов. Так что здесь Преподобный не терял времени даром, всем было известно, что в избирательные кампании надо было вкладывать огромные деньги, но еще до их начала необходимо поездить по штатам и показать всем, что денежки у тебя водятся. И если Преподобный выиграет кампанию в июне, то многим будет обязан именно этой вечеринке у Беверли.

Линда не была хорошим знатоком высшего общества, многих она встречала лишь мельком на разных благотворительных вечеринках. Но она слышала, что на самом деле никто хорошо не знал этого общества. Выйдя из света рампы, она оказалась всего лишь незамужней неустроенной женщиной, хотя ее имя частенько связывали в колонках сплетен с именами сенаторов и глав крупных корпораций.

Линда наблюдала гостей на экстравагантной террасе, построенной по модели одной из террас Версаля. С места, где стояла Линда, хозяйке вечера нельзя было дать пятьдесят один год. Ее платиновые волосы были заколоты назад, подчеркивая благородный профиль, она надела простое черное длинное вечернее платье, обрамленное черным песцом из-за прохлады февральского вечера.

Оставив Барри с одним из его друзей, директором картины, с которым тот тщетно пытался увидеться последние несколько недель, Линда пробиралась сквозь толпу по направлению к патио. Список гостей был завидным: кинозвезды, продюсеры; рекламщики и менеджеры, двигавшие всю киноиндустрию, но предпочитающие оставаться в тени. Были здесь и некоторые политики и шишки из управления, даже главный врач больницы, где работала Линда, и два знаменитых пластических хирурга. В общей сложности около пятисот человек, и мисс Хайленд никого не обошла своим вниманием в своей изысканной, но слегка старомодной французской манере.

Линда уже собиралась скрыться в толпе, когда перед ней возник официант, держащий бокалы шампанского на серебряном подносе. Линда разглядывала его, раздумывая, где же она могла видеть его раньше, как вдруг неожиданная догадка поразила ее.

Он был компаньоном в «Бабочке».

Год назад, когда она только вступила в клуб, она встречалась с компаньонами без масок. Идея обеспечения еще большей анонимности, чем предлагал клуб, пришла ей в голову на третьем свидании, когда она подумала о возможности случайной встречи компаньона во внешнем мире. Например, в отделении «скорой помощи», а она все-таки была врачом! С тех пор все ее свидания проходили в масках. Но именно этот молодой человек с подносом в руках и являлся ее третьим компаньоном. И надо же было встретить его вот так: на вечеринке в Беверли Хиллз!

Линда пристально смотрела на него. Он повернулся к другим гостям, услужливо улыбаясь, потом опять взглянул в ее сторону. На мгновения их глаза встретились. Но потом он также продолжил обслуживать гостей, на его лице не промелькнуло ни тени узнавания.

«Наши мужчины сохраняют полную конфиденциальность, — уверяла Линду директор клуба на вступительном интервью около года назад. — Вам не стоит беспокоиться, что вас где-то узнают и поставят в неловкое положение».

Линда наблюдала, как он удалялся, растворяясь в феерии смокингов и вечерних платьев, думая о своем теперешнем компаньоне в «Бабочке», компаньоне в маске, готовом выполнить в следующую среду любую ее прихоть. Если это сработает и Линда получит удовлетворение, то, по словам ее психоаналитика доктора Раймонд, она сможет свободно вступить в нормальные отношения уже с мужчиной из реального мира, например с Барри Грином. И она сделает это без страха потерпеть неудачу.

Она поискала глазами Барри и увидела его глубоко увлеченным беседой с мужчиной и женщиной. Судя по выражению его лица, темой для обсуждения являлись деньги. Она решила взять что-нибудь перекусить.

Наложив себе печеных моллюсков в соусе миньон и взяв стакан прозрачного шампанского, Линда расположилась на стульчике возле бассейна среди людей, которые либо что-то обсуждали не очень оживленно, либо просто ели. Линда посмотрела на «своего» официанта. На нем была короткая красная куртка и обтягивающие черные брюки. Его светлые волосы вились, чуть касаясь воротничка безупречной белой рубашки. Он двигался среди гостей с грацией и непринужденностью кошки. Линда заметила, что она была не единственной женщиной, рассматривающей его.

Она вспомнила одну из постельных сцен с ним и снова начала думать о своем теперешнем компаньоне в маске. Директор клуба уверяла ее, что нет ничего необычного для членов «Бабочки» в том, чтобы снова и снова заказывать одного и того же компаньона. На самом деле очень немногие меняли компаньонов каждую неделю. Ведь, в конце концов, между компаньонами и членами клуба устанавливались удобные доверительные отношения. Женщины получали сексуальное удовлетворение, не находясь в жестких социальных рамках.