– Других идей просто нет. — Сказал Прутик, доставая из шарика оставшиеся крупицы и аккуратно давая по парочке бурых блестящих песчинок каждому. — Примем все сразу, договорились?

Все согласно кивнули и слизнули с рук песчинки пылефракса.

– Предлагаю нам всем связаться! — Сказал Тарп. –Мы все вот-вот отключимся, и, если будем привязаны, то хотя бы за борт никого не сдует. У меня с собой большая веревка. — С трудом снял он моток с плеча.

– Это очень хорошее предложение. — Согласился Капитан. — Передвинемся к мачте и свяжемся вокруг нее. И будем надеяться, что выживем.

Ползком, ослабевшие больные пираты добрались до мачты мощного корабля, летящего по прямой, и привязались, сев кружком. На этом их силы окончательно иссякли, и они просто сели, откинувшись. Из облаков начал сыпать мелкий прямой дождь, забарабанивший по палубе.

– Если все так закончится, то, мне очень жаль. — Сказал Прутик через боль. — Жаль, что я улетел от родных и не помог друзьям из Риверрайза. Но, мне не жаль, что я знаю вас, парни, потому что, уверен, мы — самая лучшая команда во всем Крае. Даже если какие-то еще капитаны думают так же… Спасибо вам за всё. — Произнёс он и закрыл глаза. В мыслях молодого капитана были Курис и Крепышка, и сейчас он точно знал, что надо было выбрать их, а не недовыполненное обещание.

«Это случайность, я совсем не хотел, чтобы мы все отравились… Я хотел сделать красивый воротник…» — Думал Страшезлоб.

«Эх, Хрум-Хрымс, как же не хочется, чтобы все так нелепо кончилось!» — Думал Тарп.

«А если мы будем умирать, то перед нами появятся призраки тех, кого мы потеряли? — думал Тугодум. — Нет, я не хочу это проверять… Я хочу знать, что сейчас делает ТиЭль, и чтобы мы выжили и со всеми еще встретились…» — Ему привиделось болотистое место и сильный ливень, гораздо более мощный, чем тот дождик, который стучал сейчас по палубе судна вокруг них, а потом сознание просто отключилось.

***

Прутик пришел в себя первым. Во всяком случае, молодой капитан надеялся, что первым, а не единственным. Судно продолжало лететь, все они продолжали быть привязанными вокруг мачты, только команда была неподвижна, и он не знал — дышат ли они. Внезапно, Прутику показалось, что кто-то перемещается по палубе. Проморгавшись и присмотревшись, молодой четверлинг увидел, что вдоль борта перемещается существо в драном тряпье, с большими мохнатыми когтистыми руками, с вытянутой, наподобие звериной, мордой и с рогами разного размера на голове. Он определенно знал это существо, и, это был последний представитель Края, которого он хотел бы увидеть, очнувшись.

– Хрум-Хрымс меня подери! — Вздрогнул Прутик, быстро моргая и развязывая узел, удерживавший его.

– Больно-то мне надо. — Буркнул Хрум-Хрымс. — Я питаюсь не драными пиратами, а депрессивными эмоциями, страхами и разочарованиями. Я тебя прощупал, — ты только начинаешь грустить, но, снова к надеждам возвращаешься, с тобой я с голоду помру, так что, на свой счет не волнуйся.

– Так и лети отсюда… — Поднимаясь на локтях, сказал молодой капитан, чувствуя одновременно и слабость, и легкость.

– Как грубо! Я присматривал за твоим кораблем, пока вы в отключке лежали, ожидая, что вы очнетесь и покормите меня своими эмоциями. И, никакой дяде за это благодарности? Отдай мне хоть кого-нибудь из своих для пропитания.

Прутик улыбнулся, — если оборотень говорит о его команде как о возможном пропитании, значит, они тоже выжили. Настроение его стало лучше, и, выражение лица Хрум-Хрымса от этого стало еще более недовольным.

– Отдай мне, к примеру, душегубца, -его грусть о потерянном брате довольно постоянная, мне было бы не так голодно. Или гоблина, — его тоска о друге и переживания из-за подруги тоже вполне вкусные. Брогтролль сейчас весьма вкусно сожалеет об ошибке с водой, но, это чувство непродолжительное, потому его можешь себе оставить. — Размышлял оборотень, облетая вокруг пиратов.

– Нет, извини, но я всех оставлю себе. — Вставая на ноги, сказал улыбающийся Прутик. — Мне все нужны, тебе придется искать пропитание где-нибудь еще. Выживал же все прошедшие годы после нашей с тобой встречи…

– А-а, так мы же знакомы, вот почему ты не шокировался, меня встретив. –Пристально посмотрел на него космато-рогатый пожиратель эмоций. — Теперь и я тебя узнал. Ну надо же, а в первый раз я и не думал, что с родственником общался! У тебя тогда мыслей про Верджиниксов не было еще.

– С какой-то стати я тебе родственник?

– Тебе что, папа ничего не рассказывал обо мне?

– Я знаю, что вы знакомы, но, не более того.

– Знакомы! Ха! Всего лишь знакомы… Ладно, садись, — я тебе расскажу. Ты же знаешь, что твой дедушка — отец твоей мамы, был Высочайшим Академиком Санктафракса? И, когда он им был, то потянуло его на эксперименты с глистерами в Древней Лаборатории. Химичил он, химичил и создал меня! Бах — и стал глистер материальным оборотнем, и породил твой дедушка, так сказать, меня. Потом, правда, он во мне разочаровался, пытался и уничтожить, и замуровать, — я не был в восторг от его идей, и тоже хотел бы его прибить. Но, он все же успел закрыть меня в той лаборатории, я чуть было не приуныл, но, меня внезапно освободил твой папа. Он тогда был учеником Академика, и приспичило ему узнать, — чем это его учитель тайно занимается. В общем, мне с ним повезло! Но, я был бы не я, если бы просто улетел куда подальше, не отомстив своему создателю, который хотел от меня избавиться! И я отправился к Академику. С моей легкой подачи, в старом доме твоего дедушки начался пожар, и, хоть твой папа и поспешил учителя своего спасать, я стоял на пути. Мне чуть было не удалось заморочить ум Квинта, но, чуть-чуть не считается. Этот пиратеныш откуда-то взял чайн и швырнул им в меня, а глистерам чайн вообще противопоказан. Я еще сильнее разозлился, и улетел, а перед этим проклял его. Конечно, можно сказать — Квинт тебя освободил, а ты на него так. Но, когда в вас кидают чем-то обжигающим, то больше всего хочется как раз проклясть, а не поблагодарить! В общем, вкратце было так.