Они все здесь. Сашка, Марико, бенгальский тигр Махатма - тихий кришнаит, путешествующий по миру в поисках просветления. Людмилла - бурая волчица. Она была старше всех, заботилась о стае, как о собственном выводке; вепрь Петруха, могучий, как два слона - так шутил Махатма… Все они здесь.

Я думала, что уведя Носферрату за собой, дам оборотням время на бегство. Я думала…

Их схватили. Истязали, пока я, вырядившись сидхейской принцессой, гуляла с Тристаном. Они умирали, пока я занималась любовью в роскошном пентхаузе.

Из груди рванулся крик, но я зажала рот руками. Нет. Не сейчас.

Я виновата в их гибели. В их мучительной, полной страха и отчаяния жизни - там, в клетках позади. Я предала их.

Поднявшись с пола, я запихала скомканный, мокрый от слез платочек за пазуху и повернулась к Тристану.

– Уходи. Здесь больше никого не осталось.

– А ты?

Голоса в мертвом воздухе шуршали, как пересохшая газетная бумага.

– Это они, Тристан. Моя стая.
– я махнула рукой назад, к клеткам. Больше ничего не могла сказать, горло свело судорогой и звуки просто не шли.

Тристан всё понял.

– Я останусь с тобой.

– Я. Должна. Сама.
– горло будто набили бритвами.
– Иди. Я догоню.

– Гномы собираются всё здесь взорвать.

– Ничего. Я успею.

– Возьмешь?
– Тристан протянул свой автомат.

Я представила, как пули входят в их тела, разрывая кожу, мышцы, выбивая фонтаны крови… и покачала головой. Нет уж.

Я жду. Я просто хочу, чтобы Тристан ушел. Он знает, что я намереваюсь сделать. Такие вещи разъединяют людей. Заставляют друзей сторониться друг друга, любовников - прятать глаза, отворачиваться, делая вид, что ничего не было, и в конце концов - разбегаться. Я должна быть одна, отныне - и навсегда.

А потом я пошла к безумным, больным, ненавидящим меня существам, забывшим, кем они были, и спросила: - Вот человек стоит на распутье между жизнью и смертью: как ему поступить? И сама же ответила: Когда есть две дороги, нужно выбирать ту, что ведет к смерти.

И взмахнула Бичом.

ГЛАВА 28

ЯРРИСТ БАРБАРОССА

Африка, Тунис.

– Где она?

Мой бывший ученик потряс головой. Уперевшись руками в колени и наклонив голову, он часто дышал, пытаясь совладать со слабостью. Я ждал. Еще не хватало свежеиспеченному монарху блевать на публике.

Наконец он справился со своим желудком и выпрямился.

– Там вся её стая.
– сказал он, отхлебнув из протянутой кем-то фляжки.
– Бывший парень, подружка, остальные… Мы нашли вещи. И их самих, в казематах за решетками.

– Не факт, что это были именно они. Там было много подопытных.
– заметил я.

– Скажи это ей.
– огрызнулся Тристан.

Я повернулся к Полди. Он должен был выйти последним, убедившись, что бойцы покинули подземелья.

– Спокуха!
– гном только что снял шлем и вдыхал, раздувая ноздри, предрассветный воздух.
– Я вижу её на экране.

– Дай!
– Тристан подскочил к гному.

– Погодь!
– одной рукой гном удерживал сидхе, а сам, зубами, сдирал перчатку.
– Вот, смотрите… - наконец он протянул планшет.
– Она всё еще там, а время дорого. Нельзя, чтобы нас засекли наблюдатели. Особенно тебя!
– он ткнул пальцем мне в грудь.
– Как ты объяснишь ООН свое присутствие при уничтожении охраняемого памятника?

Гном был прав. Я вообще не должен был здесь находиться. Но… не видевшись с Наоми больше года, не мог упустить такую возможность. Я должен был убедится, что она - всё еще она.

– Вы достали всё, что нужно?
– уточнил я у Полди.

– Доказательств хватит на три Нюрнбергских процесса.
– гном кивнул на ящики и мешки, вытащенные из катакомб.

Я еще раз посмотрел на экран. Точка, обозначающая Наоми, не двигалась.

– Всё готово для взрыва?
– Полди кивнул.
– Тогда отдавай приказ.

На меня налетел вихрь и замолотил по лицу, по груди…

– Тристан, успокойся.

– Заткнись, Яррист! Она всё еще там!

Я схватил его за запястья и сжал. Тристан покраснел от натуги, лицо его вытянулось, став пастью, руки укрупнились, когти впились мне в кожу. Я, не отрываясь, смотрел ему в глаза.

– Я ненавижу тебя, Яррист Проклятый.
– наконец выдавил ученик сквозь зубы и отступил.

– Взрывай.
– я кивнул гному, тот удерживал взгляд долю секунды, затем прошептал несколько слов в бусину микрофона. В глубине катакомб завыли сирены.