– О нет, дорогая, ты будешь слушать! Потому что теперь мы с тобой семья, ячейка общества!
– саркастично заметил Костя, пожирая ее глазами.
– Это я эгоист??? Я работал, как проклятый, наращивал влияние, связи! Лез во все дела конторы. Я! Ты жила все эти годы на адреналине, кайфовала, находясь на грани, в прямом смысле этого слова. Я знаю, как ты работала, сам побывал в твоей шкуре и честно тебе скажу, ты чертова адреналиновая наркоманка! Ты проворачивала такие сделки, такие бабки выводила со счетов... Но ты заигралась, Марина. И если бы не та авария, то рано или поздно тебя просто захотели бы убрать, и никакой Сава, Зима тебе не помогли бы. Ты дразнила таких людей, что мне до сих пор не верится, как они тебя не убили.

– Ты меня осуждаешь? А кто дал тебе право меня судить? Ты кто? Господь Бог?
– желчно заметила, а саму ее потряхивало. Он ее всю наизнанку вывернул, все узнал, все понял. Никто. Никто во всем мире, даже Сава не понимали ее, не замечал в ней этого дерьма, а он вот разглядел и теперь тыкал в него носом, как котенка нашкодившего.

– Твой сын дал мне такое право! Ясно?! Твой сын! Или тебе на него плевать?!

– Не смей так говорить!
– она сорвалась на крик, пусть горло драло и горело, пусть вышел придушенный хрип вместо крика, но он и так все понял и услышал.

– А как мне тебя понимать? Ты думаешь, я эти два месяца жизнью наслаждался, семьей? Наш сын чуть не сошел с ума от горя! Он думал, что ты его перестала любить! Он сходил с ума, Марина, и

я не мог ему пообещать, что ты придешь в себя. Ты для него самое главное в жизни! Без тебя он не будет таким, каким должен быть. Ты делаешь его настоящим! Разве этого мало? Ты не знаешь, какого это видеть боль своего ребенка и не иметь возможности ее убрать. Видеть его страх и понимать, что ты боишься того же, и никто не может дать гарантий, что этот страх напрасный. Ты не знаешь, через что мы оба прошли, пока тебя не было рядом...

– О, я как раз знаю! Или напомнить, где и с кем ты последние годы провел? Я делала все, чтобы у моего ребенка было все...

– Хватит оправдывать себя этой чушью!
– рявкнул он снова.
– Ты давно могла меня найти! Ты уже достаточно заработала, даже твоим внукам хватит! Прекращай искать для себя оправдания, просто признайся, что ты чертова эгоистка, и ты боялась умереть, боялась потерять контроль, боялась жить!

– А ты, значит, мой спаситель?!
– язвительно прокомментировала его запальную речь, - Ты пришел весь такой правильный и хороший, читаешь мне мораль о том, какая я плохая и нехорошая? А ты у нас святой, так?

– Нет, не так!

– А как тогда, объясни, будь любезен?!
– она смерила его презрительным взглядом, и отвернулась, стараясь не смотреть ему в глаза.

Себе уже призналась, что он был прав во многом. Она никогда не говорила, что она святая. И да, все, что он говорил, по большей части было на самом деле правдой. Но это, отнюдь, не значит, что она в один миг изменится, сменит деловой костюм на домашний халат и позволит ему командовать и управлять ее жизнью.

– Ты можешь мне не верить, не доверять. Можешь на меня злиться, ненавидеть. Но одно тебе придётся принять и запомнить: я никогда не дам тебе развод! А значит, буду влиять на твою жизнь. Буду находиться рядом и следить, чтобы твоя маниакальная жажда власти и влияния не стала вновь мешать твоему здоровью. Я буду рядом, как бы ты не хотела меня прогнать.

– Решил стать мне папочкой?

– Я решил стать твоим мужем!
– веско исправил ее.

– Если ждешь от меня бурной радости, то зря. И я получу развод, и мне абсолютно плевать, что ты думаешь по этому поводу.

– А Илье ты то же самое скажешь, что тебе плевать?

– Это низко, давить на меня ребенком!
– яростно прошипела и схватила первое, что лежало на тумбочке возле кровати,- оказался пульт от телевизора,- и швырнула в него.
– Не смей давить на меня, моим ребёнком!

– Он и мой ребенок тоже! И ему явно будет лучше и легче узнать, что его папа и мама не собираются разводиться и ругаться друг с другом. И уж точно ему не стоит знать, что ты была готова умереть, лишь бы всем показать, кто тут главный «мужик»!

– Не надо говорить за меня и решать за меня! Ты мне никто!

Эти слова его задели за живое, она прекрасно видела, как потемнели его глаза, как он застыл на секунду и как сильно сжал зубы, что было заметно, как желваки заходили злобно.

Костя спокойно подошёл к ней ближе, присел на край кровати, при этом невзначай коснулся своей рукой ее бедра, и хоть то было скрыто под пледом, но между ними точно воздух затрещал, как от статического электричества. И она вся вздрогнула, подобралась. На какой-то момент ей показалось, что он настолько в бешенстве, что просто возьмет и придушит ее, схватит за горло, сожмет и даст ей, наконец, умереть.

Но вместо этого он наклонился ниже, почти касаясь ее лица своим, задел жесткой щетиной ее скулы, провел носом по щеке, сократил расстояние между ними до минимума. У нее дыхание сбилось и перехватило от такой близости, и под ложечкой неприятно засосало от страха, хоть и понимала, что он последний, кто причинит ей вред. Но кроме страха было еще и дикое возбуждение. Такое, что между ног стало влажно и жарко, больно, и хотелось даже не секса с ним, а грубого траха, без соплей и сантиментов. Только он, его напряженный член у нее во влагалище и ее удовольствие.