Главным оружием здесь должен был стать со временем золотоволосый мальчик, принц Карл Фридрих, чей звонкий голосок из осеннего сада долетал в распахнутые окна герцогской резиденции. Отец маленького принца, герцог голштинский, был убит в войне с Данией, мать, старшая сестра шведского короля Гедвига — София умерла незадолго до Полтавской баталии, и принц ещё мальчиком стал законным герцогом Голштинии. Но Карл Фридрих по матери мог ведь претендовать и на шведскую корону в случае, весьма вероятном, если у короля Карла XII, женатого только на воинской славе, так и не будет прямого наследника.

Одноглазый барон Герц недаром слыл опытным шахматистом и своим одним глазом заглядывал далеко вперёд. А там впереди у Карла Фридриха, ежели удастся его женить со временем на старшей дочери Петра I, принцессе Анне, маячила для него или его потомков ещё одна, на сей раз царская корона. Таков был знаменитый голштинский прожект.

И, возможно, потому, что Георг Генрих фон Герц уже примерял в Мыслях для золотоволосого мальчика то шведскую, то русскую корону, ему стало казаться, что самое разумное для Карла XII — договориться со своим самым могучим противником, Россией. При этом, полагал барон, с царём Петром можно не только заключить достойный мир, уступив ему невские и ижорские болота за изрядный «эквивалент», но и вступить с ним в союз, а затем с помощью русских отобрать у Дании Норвегию и объединить всю Скандинавию под шведским скипетром. Голштиния же присоединит к себе датский Шлезвиг. Затем, заключив не только мир, но и союз с Россией, Карл XII легко справится с германской мелочью — возвернёт от Пруссии Штеттин и шведскую Померанию, снова заберёт у Ганновера Бремен и Верден, выведет из игры Саксонию. Тот факт, что курфюрст Ганновера Георг после смерти королевы Анны стал Георгом I, королём Англии, Шотландии и Ирландии, мало смущал барона. Согласно его фантазиям, соединённая шведско-русская армия могла, само собой под предводительством Карла XII, легко высадиться в Шотландии, где в горах было много горячих якобитов — сторонников свергнутого короля Якова, и восстановить на британском престоле славную династию Стюартов. Сей план можно было бы считать сумасшедшим, — но мало ли какое из сумасшедших предприятий удавалось осуществить Карлу XII? К тому же претендент на британскую корону, которого якобиты называли Яковом III, уже в 1715 году удачно высадился в Шотландии, где все горные кланы выступили на его стороне. Правда, Лондону удалось подавить потом восстание, но что случится, если претендент явится на британские острова не с небольшим отрядом, а с тридцатитысячной армией, ведомой таким несравненным полководцем, как Карл XII?

Этот фантастический план барон Герц и представил Карлу XII, когда тот после сдачи Штральзунда бежал в декабре 1715 года на лодке-лёдорезке к берегам Швеции. В одном отношении барон рассчитывал совершенно правильно: такой отчаянный план мог понравиться только такому отчаянному королю, как Карл XII. Вернувшись после многолетнего отсутствия на родину, Карл XII и не подумал менять свою политику. Первое, что он сделал: объявил новый набор в армию. Король не отправился при этом в Стокгольм, а остался на юге, в Лунде, где собиралась новая армия и откуда по-прежнему самовластно правил Швецией.

Барона Герца король принял с великой радостью, как один фантазёр принимает другого. Герца не только взяли на шведскую службу, но и сразу предложили министерский пост. К тому же барон в некоторых случаях умел быть реалистом и практиком. Карл XII отчаянно нуждался в деньгах для создания новой армии, и барон взялся ему быстро помочь в этом. Назначенный министром финансов, Герц стал усердно чеканить на Монетном дворе порченую монету, в которой не сверкало золото и серебро, но зато меди было с избытком. Вслед за тем он слетал в Париж и добился новых французских субсидий сроком на три года. После этого успеха Карл XII совершенно уверился в необычайных способностях одноглазого барона и назначил его канцлером Швеции. Отныне барон Герц мог приступить к осуществлению своей грандиозной дипломатической комбинации. Бассевич действовал уже в Петербурге, очаровывая Екатерину и Меншикова, а к царю Петру своим посланцем барон определил сурового прямодушного генерала Ранка.

— Царь поймёт его как воин воина, — отмёл барон все сомнения шведского министерства иностранных дел.

И генерал Ранк поспешил на минеральные воды Пирмонта, что в земле Гессен.

— Главное, внушите царю, что его союзники, пользуясь его покровительством, на деле ведут уже против него подкоп. И в сём предприятии дружно работают и Август саксонский, и Фредерик датский, и особливо Георг английский, — в этом случае фантазёр Герц вещал истинную правду.

Костлявая старуха с косой смерти одинаково нежданно заглядывает и в убогую хижину, и во дворец. Осенью 1715 года Пётр I почувствовал столь нестерпимые колики в почках, что слёг в постель и в страшных мучениях вызвал даже священника и приобщился Святых Тайн. Несколько дней вельможи в страшной тревоге даже ночевали во дворце, дабы не пропустить развязки. Иные, забегая вперёд, тайком подходили к царевичу Алексею, целовали в плечико. Все важные дела были отложены, и даже в Северной войне наступило затишье. Столь много значила в России воля одного человека: и как показала болезнь, в этом была не только сила державы, но и её слабость.

К счастью, новый царский лейб-медик Роберт Арескин (Арескиным он стал в Москве, а у себя на родине в Шотландии он был Эрскин) сумел победить тяжёлый недуг. Но взял с Петра слово укрепить здоровье, отдыхая на знаменитых лечебных водах Пирмонта. И вот в конце мая 1716 года Пётр инкогнито, с небольшой свитой последовал в Пирмонт.

Западная Германия прямо на глазах оправлялась от долгой войны за испанское наследство: в городах весело и споро работали каменщики и плотники, в полях вёл свою борозду пахарь; уверенный, что урожай не будет вытоптан буйной конницей, мир и покой опустились наконец на эту землю. В белом цвету стояли каштаны, буйствовала сирень в маленьких палисадниках, по вечерам жёлтые весёлые огоньки зажигались в окнах; гостеприимно, настежь, без страха перед солдатскими погромами, были распахнуты двери австерий. Весело было ехать в открытой коляске по омытым весенними дождями дорогам, дышать полной грудью.

Доктор Арескин был умным и внимательным собеседником: закончил знаменитый во всей Европе медицинский факультет в Эдинбургском университете, учён и просвещён, имел в своей личной библиотеке тысячи книг.

Правда, Арескин тоже человек со своими слабостями и страстями, и Пётр знал, к примеру, что его лейб-медик является горячим прозелитом партии якобитов. Пётр даже любил послушать россказни доктора о прошлогоднем восстании в Шотландии под знамёнами Стюартов, но когда Арескин намекал на участие России в святом деле, царь только отмахивался: нам бы войну со шведами поскорее кончить, а не в английские дела соваться!