Микаил, казалось, гнал прочь от себя мысли о действительной цели своей, о том, для чего люди его смущали подданных султана. Теперь царевич занят был лишь обиходными делами войска, объезжал кругом войска, глядел, все ли сыты и здоровы. Наконец вступили на земли Мубарака. Но до города стольного надобно было ещё добраться, а покамест впереди ждала крепость Белгаон — владение раджи Викрама.

Но путь в Белгаону лежал через горное ущелье.

На привале Юсуф пошёл в палатку Микаила. Пропустили Юсуфа без расспросов, как велел царевич. Микаил лежал ничком, вниз лицом, уткнувшись в скрещённые руки. Но не спал. Услышал, как вошёл Офонас, повернулся, поднял голову, лицо виделось изнурённым, усталым. Спросил:

— Что тебе? Зачем пришёл? Устал я, спать хочу.

Офонас заговорил, поклонившись небрежно и не попросив дозволения присесть:

— Сейчас путь пойдёт в ущелье. Я Мубарака знаю, он не упустит своего! Непременно в ущелье будет засада...

Микаил лежал, не собираясь вставать; говорил, лежа, и не глядел на Офонаса-Юсуфа:

— Пришёл, дозорный! — говорил Микаил глуховатым голосом, насмешливо и даже и глумливо. — Ты здесь самый важный дозорный! Ты Мубарака знаешь, нрав его разбойничий вызнал. А прочие все глупы, где им знать Мубарака! Что ты из пустяков теребишь меня? Усердие своё хочешь показать? Разум свой острый хочешь показать? Да все знают, что в ущелье засада. А ты знаешь иной путь к Белгаону? Какой путь знаешь? Как миновать ущелье?

— Не знаю, — отвечал Юсуф, понурившись.

— И ступай от меня! Я тебе благодарен за твоё усердие, только оно мне ни к чему! Я и сам голову ломаю, как избежать засады. Ступай! Я спать хочу...

Офонас поклонился и ушёл. Понял, что засады не избежать. Тоска заедала. Неужто и пропадать теперь? Так вдруг и пропадать? Нет, Офонас не приготовился ещё к смерти, нет. Сколько времени не говел, Великдень забыл, как править... Нет, не готов помирать...

Офонас ещё брёл уныло к своей палатке, которую делил с поваром и подручными повара, а уже обогнали его посланные всадники Микаила, и объезжали войско, выкрикивая приказ выставить дозоры и ложиться всем спать. Офонас не знал, как избыть досаду и тоску, и, придя в палатку, лёг и закрыл глаза. Устал от своей тревоги, что глодала сердце зубищами. Устал и, как водится при усталости крайней, заснул крепко...

А Микаил задень, должно быть, выспался хорошо, потому что к ночи поднялся и уже верхом ездил взад и вперёд, отдавал приказы. И люди пошумливали, суетились. Офонас тоскливо ждал, когда прикажут сворачивать палатку и сниматься в путь. Всё ещё хотелось спать, но он не решался закрыть глаза теперь, когда не было ясно, что сделается дальше в его жизни. Вдруг зашуршало, и Офонас подумал: «Ишь! Ровно змея...» Над его лицом в полутьме светилось тёплой луной молодое лицо Микаила. Чёрные глаза на светлом лунном диске этого лица смеялись озорно.

— Ты спи! — прошептал Микаил, чуть растягивая слова. — Ты ничего не бойся. Я всё придумал. Завтра будет свободен проход в ущелье. Спи!..

— Ты, господин мой, шуршишь, как змея, — пробурчал Офонас и оскалил зубы в ухмылке.

— Спи! — повторил Микаил.

Офонас закрыл глаза. Шурхануло. Ушёл Микаил. Возможно было уснуть без страха, но теперь не спалось. Уши невольно навострились, прислушивался чутко. Шумело, гомонило вкруг палатки. Офонас приподнялся на локте. Повар и подручные повара — двое парнишек, очень темнокожих, спали. Офонас долго лежал без сна и прислушивался. Он думал, что вовсе не заснёт. И, должно быть, потому-то и заснул.

А проснулся Офонас-Юсуф от жара солнечных лучей. Солнце било своими прямыми жаркими лучами в плотную ткань палатки и сильно согревало лицо Юсуфа. Он чувствовал себя отдохнувшим, упокоенным. Поднялся легко и выбежал наружу. Вокруг — суета. Одни воины доедали кхичри, другие уже седлали коней. Подручный повара протянул Юсуфу миску с овощами и рисом. Оказалось, Микаил уже давно уехал, уехал и повар. Войска уже проходят ущелье. Вскоре Офонас взобрался на повозку. Двигались не так быстро. Офонас любопытствовал, выспрашивал, что же случилось ночью. Все говорили, отвечали, проезжаясь, гарцуя на отдохнувших конях, что теперь дорога безопасна. Все восхваляли Микаила, хвалили его смекалку и острый ум.

Что же вышло ночью в ущелье? По горным дорогам кони двигаются медленно. Микаил повёл пеших воинов. Он приказал им идти как возможно тише. Дорога постепенно сужалась. С обеих сторон её вставали горы. С правой стороны горы были очень высоки и казались неприступными, вершины их нависали над дорогой. С левой стороны горы были пологие, невысокие и пригодные для подъёма вверх. Микаил искал тропу. И вскоре его догадка подтвердилась: он увидел расщелину, к которой вела узкая тропа.

«Вот место засады! — подумал Микаил. — Войско войдёт в ущелье, и на него ринутся с горных вершин всадники Мубарака. А перед этой атакой, разумеется, осыплют наших воинов градом камней. Да, засада здесь. Справа горы встают отвесной стеной, там всадники не смогут подняться и спуститься. Слева же спуск удобный...»

Микаил одет был в одежду простого пехотинца — рубаха, тюрбан, дхоти — набедренная повязка. На голове его был зелёный тюрбан, за спиной — колчан со стрелами. Микаил был вооружён луком. Он поставил своих воинов несколькими большими соединениями и расположил эти соединения так, что вершины гор и места, близкие к подъёмам, оказывались окружёнными. Микаил определил дозоры и отдал строжайший приказ воинам: вести себя как возможно тише.

— Вокруг нас — враги, — сказал он. — Лёгкий шум — и нас обнаружат. И тогда погибнем все!..