– Поверьте, Майкл делал это бескорыстно. Он колебался, прежде чем пришел в полицию, и беспокоился, когда его послали ко мне. Какой бы странной ни была его история, казалось, что там есть элемент правды. В конце концов, все просто не сложилось.

– Я никого не виню. Просто этому нет конца.

– Послушайте, я знаю, что это не мое дело, но не могли бы вы рассказать, что случилось потом? Не могу себе представить, что это сделало с вашей жизнью.

– Все достаточно просто. Мы с мужем развелись. Может быть, было нечестно винить Бэрри за то, как он вел себя в той ситуации, но наблюдение за ним в те три дня научило меня вещам, которых я до этого не понимала. Он взял власть в свои руки. Он диктовал все условия. Я была отодвинута в сторону, когда он имел дело с полицией или ФБР. Мои мнения и мои чувства ничего для него не значили. В первый раз я увидела, что за человек мой муж.

– Что бы вы сделали, если бы это зависело от вас?

– То, что они потребовали. Я бы не пошла в полицию. Я бы заплатила выкуп, не раздумывая.

Это то, что сделали Унрихи, и их дочь выжила. Уверена, что ФБР назвали бы это самой плохой тактикой, но что было поставлено на карту? Двадцать пять тысяч были для нас ничем. Позже я узнала, что Бэрри держал вдвое больше на тайном вкладе — деньги, которые он использовал, чтобы наладить новую жизнь, когда мы расстались. Я знаю, что это всегда было его намерением, накопить деньги, чтобы уйти. Я дошла до того, что мне было все равно. Возможно, если бы Мэри Клэр спасли... если бы она вернулась к нам живая... мы бы договорились и продолжали жить, как раньше.

– Он до сих пор в городе?

– Он переехал в Мэн. Думаю, он искал место, как можно меньше похожее на Калифорнию.

Он женился и завел новую семью.

– Вы не знаете, почему выбрали именно вас?

– Бэрри владеет компанией по денежным операциям. Он основал ее много лет назад, и дела всегда шли удачно. Он чувствовал, что это поставило нас на линию огня. Это, и еще потому, что Мэри Клэр была единственным ребенком.

– Как долго вы были женаты?

– Восемь с половиной лет.

Она поколебалась.

– Должна признаться, когда он ушел от меня, я взяла реванш, этакая язва. Согласно нашему брачному контракту, случае развода, он должен был выплачивать мне жалкие алименты следующие десять лет. Он был старше. Он был дважды женат до этого. Я знала, что рискую, и сделала, что могла, чтобы защитить себя, хотя деньги были мизерные.

Когда наши отношения пришли к концу, он надеялся, что быстро разведется и отделается от меня. Мой адвокат заявил, что брачный договор следует отложить в сторону, потому что я подписала его под давлением.

Когда развод подошел к концу, мужа заставили согласиться на шесть миллионов, плюс миллион адвокатам. Он застрял со мной на всю жизнь, в радости и в горе, в болезни и здравии.

– Вы работаете?

– Я не на службе, если вы это имеете в виду. Я работаю неполное время доцентом в музее искусств и волонтером два раза в неделю в больнице, в отделении для новорожденных.

– У вашей дочери случайно не было проблем со здоровьем? Аллергия, астма, что-нибудь такое? Я пытаюсь понять, что могло с ней случиться.

– У нее иногда бывали приступы судорог, и педиатр выписал ей дилантин. Я понимаю, что вы спрашиваете, потому что думаете, что что-то пошло не так.

– Точно. Я не верю, что эти парни были отмороженными бандитами. Рейн говорит, что с ней обращались хорошо. Она думает, что ей подмешивали снотворное в лимонад, но, вместо того, чтобы спать, она возбуждалась и спала все меньше и меньше. Может быть, они повысили дозу? Если Мэри Клэр принимала антисудорожный препарат, комбинация лекарств могла быть роковой.

– Понимаю, что вы хотите сказать, и в этом есть смысл. Моя бедная малышка.

Джоан на мгновение закрыла глаза руками. Я смотрела, как она собралась и вздохнула.

– И что теперь? Это все?

– Не знаю, что вам сказать. У меня нет никаких идей. С другой стороны, мне не хочется бросать. Мне не нравится чувствовать, что я не сделала работу должным образом.

Она наклонилась и положила свои руки на мои.

– Пожалуйста, не бросайте. Одна из причин, по которой я пришла, это сказать, как я ценю ваши усилия. Даже если перед вами белая стена, не уступайте. Пожалуйста.

– Я постараюсь. Больше ничего не могу обещать.

Уокер Макнэлли

В среду днем,

20 апреля, 1988

Уокер незаметно приподнял манжету и посмотрел, который час. Ему сняли повязку, и он был счастлив иметь правую руку свободной. Семь минут до окончания еще одного бесконечного собрания АА. Народу было немного, и его нежелание делиться своей историей сильнее бросалось в глаза. Некоторые завсегдатаи были на месте: старый придурок по имени Фриц, у которого не хватало половины зубов, женщина, называющая себя Фиби, хотя он мог поклясться, что ее представляли ему в клубе под другим именем. Единственным человеком моложе сорока была темноволосая девушка, худая, как змейка, с подведенными черным глазами. Ее ногти были коротко подстрижены и покрыты темно-красным лаком. Она курила и молчала, чему он мысленно аплодировал, потому что собирался делать то же самое.