– Спасибо, дорогая. Выглядит замечательно.

Он улыбнулся, глядя ей вслед.

– Это что, блюдо дня?

Он помотал головой.

– О, нет, ты такого не захочешь.

Генри оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что Рози не слышит. Она стояла возле бара, разговаривала с Вилльямом и не сводила глаз с нас.

Генри прикрыл рот рукой, на случай, если Рози научилась читать по губам.

– Она подает пуддинг из телячьей печени с анчоусным соусом. Это идет вместе с супом из квашеной капусты.

Он остановился и закатил глаза, а потом показал на свою тарелку.

– Это голубцы, и они не такие уж плохие.

– Ясно.

Генри оглядел меня.

– Как дела? Давно тебя не видел.

– Ты ешь. Я возьму стаканчик вина и все тебе расскажу.

– Я могу подождать.

Когда я подошла к бару, Рози исчезла, а Вилльям налил мне стакан плохого вина.

– Спасибо. Можешь попросить у Рози принести мне голубцы? Они выглядят изумительно.

– Конечно.

Я вернулась к столу со стаканом в руке. Вскоре появилась Рози с голубцами. Следующие пять минут мы с Генри провели в дружном молчании за едой. Когда дело доходит до еды, ни один из нас не валяет дурака. В награду за чистые тарелки Рози принесла нам по куску шоколадного торта с маком, который заставил нас стонать от удовольствия.

– Ну, теперь расскажи мне, что происходит, - сказал Генри.
– Когда ты вошла, у тебя было такое мрачное выражение, что я не рискнул спросить. Проблемы из-за семьи или из-за работы?

– Из-за работы.

– Тогда пропустим это, и расскажи мне о семейной саге.

– Я не помню, что происходило, когда мы в последний раз разговаривали. Я говорила, что мы обедали здесь с Ташей? Это было неделю назад.

– Новость для меня.

– Ну, тогда ты действительно отстал от жизни.

– Неважно. Чего она хотела?

– Как ни странно, ничего. Она принесла пачку писем, которые нашла, приводя в порядок документы дедушки Кинси. Часть писем бабушка написала тете Джин, часть — мне. Я прочла не все. В основном, я пропускала, но поняла, что бабушка делала все возможное, чтобы заставить тетю Джин уступить опеку надо мной. Можешь представить, насколько она преуспела. Тетя Джин, видимо, прочла первое письмо и возвращала остальные нераспечатанными. Бабушка отплатила тем, что наняла частного детектива шпионить за нами.

Я остановилась и поправила себя.

– Ну, « отплатила», может быть, слишком сильное слово. Ей нужны были доказательства, что Джин не годится на роль опекуна.

– Всеми правдами и неправдами?

– Примерно. Она подозревала, что тетя Джин лесбиянка, и решила, что если сможет это доказать, у нее будет оружие, достаточное, чтобы победить ее. Но ничего не получилось.

– Это все было в письмах? Не могу поверить, что она доверила такое бумаге.

– Она была слишком умна. Кроме всего остального, Таша нашла счета от детектива, которого нанимала бабушка. Я вчера съездила в Ломпок и поговорила с ним. Хороший мужик, но не расположен к откровенности. Пришлось вытягивать из него информацию, но, в конце концов, он рассказал, что затевала бабушка. Он убедил ее, что Джин не была лесбиянкой, как я сама всегда и думала. Бабушка оставила нас в покое, на этом все и кончилось.

Я подняла палец.

– У меня остался крошечный кусочек сомнения. Я спросила, не солгал ли он. Я подумала, не сочиняет ли он ради меня, пытаясь выставить тетю Джин лучше, чем она была. Он уклонился от ответа, и ответил чем-то другим. Я не говорю, что он солгал, но чего-то он не договаривал. Может это ничего не значит, но я не убеждена на сто процентов.

– В жизни немного вещей, в которых мы убеждены на сто процентов.

– Ты прав.

– Так что теперь? Я понимаю, что это помешает твоей поездке на семейное сборище в конце мая.

– Наверно. Я еще не решила.

Появилсь Рози, чтобы убрать наши десертные тарелки, и мы отложили предмет разговора в сторону, пока она не ушла с подносом на кухню.

– Теперь расскажи мне о работе. Последнее, что я слышал, ты попросила у Вилльяма тряпку, чтобы отчистить собачий ошейник, от которого пахло дохлой крысой.

– Ой, ты действительно отстал, извини. Я сама от этого не в восторге, но должна признаться, что зашла в тупик.

Я начала с разоблачений Дианы и Райана по поводу празднования дня рождения Майкла в Диснейленде, а потом вернулась назад, к своей поездке в Пипхоул и разговоре с П.Ф. Санчесом, который дал мне информацию о ветеринаре, усыпившем его собаку.

Я рассказала о сарайчике позади клиники, где оставляли усыпленных животных, чтобы их забрала служба контроля. И еще — о Деборе Унрих и четырехлетней Рейн, которая послужила «экспериментальным ребенком».

Я продолжала, рассказав о Греге и Шелли, и о разговоре с ее сыном Шоном, который заверил меня, что эти двое не были вовлечены в похищение, потому что уже уехали из штата и двигались в Канаду.

Перечисление фактов заняло минут пятнадцать, но я чувствовала, что сделала это прекрасно.