Валентайн вспомнила, как когда-то сидела у ног загадочно-недосягаемой Эдит Этель Душемин - куда все подевалось?
– и сочувствовала ее брачному мученичеству, ей были по душе ее вкус в подборе мебели и просторные комнаты, и она благосклонно относилась к ее духовному адюльтеру.

– А ты не изменилась, Эдит Этель, - незлобиво сказала девушка в трубку.
– Чем я могу помочь?

Неподдельная снисходительность собственного тона удивила ее, и еще то, как легко стало говорить. Потом она поняла: шум и выкрики стали удаляться, уступая место тишине. Где-то в отдалении толпы сливались в одну, аккумулируя еще больший гомон. С площадки не доносились голоса девочек - видимо, директриса их отпустила. Естественно, местные жители не собираются прошляпить запуск петард на соседних улицах... Трудно поверить, но она осталась абсолютно одна!

Леди Макмастер отыскала ее, и теперь она, Валентайн Ванноп, покровительственно относится к леди Макмастер! Почему? Чего леди Макмастер хочет от девушки? Она же не может, - хотя очень даже может!
– намереваясь изменить Макмастеру, пригласить Валентайн на роль наивной дуэньи или непорочной воспитанницы. Или представить ее в качестве алиби. Проще сказать, выставить курицей - наиболее подходящее слово... Очевидно, что Макмастер из того типа людей, которым любая леди Макмастер захочет - или будет, - наставлять рога. Маленький, темнобородый, вялый заискивающий человечек! Типичный критик! Вероятно, все жены критиков склонны к неверности. Критикам не хватает изобретательности. Как это называется? Слово, неподобающее речи молодой леди.

Ее мысли бешено неслись вскачь, необузданные мысли школьницы-кокни, и не было никаких сил укротить их! В такой ДЕНЬ! ее насильно удерживали от возможности похлопать полисмена по каске, и поэтому она не испытывала почтения к высокопоставленному чиновнику - сэру Винсенту Макмастеру, главному секретарю начальника Департамента статистики, автору критической монографии об Уолтере Савадже Ландоре, и еще двадцати двух критических монографий из серии "Знаменитые Зануды"... Те еще книжки! Она без уважения и даже с пренебрежением отнеслась к леди Макмастер, Эгерии (вдохновительница, ирон.
– прим.перев.) многочисленных шотландских литераторов! Никакого благоговения! Неуважение как последствие длительного воздействия катаклизма, в который был вовлечен весь мир? Последнего катаклизма. Слава Богу, уже десять минут можно называть его последним катаклизмом!

Она открыто прыснула со смеху прямо в телефонную трубку. Леди Макмастер теперь убежденно уговаривала, чувствуя наверняка, что девушка не придает значения ее словам:

– Валентайн! ВАЛЕНТАЙН! ВАЛЕНТАЙН!

– Я слушаю!
– что было не совсем правдой.

На самом деле она размышляла о том, что не имеет больше смысла в собраниях попечительниц, одно из которых сегодня утром торжественно состоялось в личном кабинете директрисы. Несомненно, попечительницы во главе с директрисой испугались того, что если их, директрис, попечительниц, учителей, пасторов, - "кем я был сотворен" и т.п.!
– перестанут уважать при вспыхнувшей от первых звуков сирен вакханалии, то весь мир разлетится в прах! Ужасающая мысль! Девочки больше не будут молчаливо слушать тоскливые речи директрисы...

Только вчера в этом самом зале она, приятная худенькая женщина с торчащими локтями, с подсвеченными солнцем собранными светлыми волосами, со словами "Честь уважаемой общественной школы" очень серьезно просила девочек не устраивать снова демонстрации радости, подобные той, что они устроили в предыдущий день. Позавчера прозвучала ложная тревога, и вся школа - о ужас!
– распевала:

– Вздернуть кайзера Билла на старой яблоне,

И до самого чая - Триумф! Триумф! Триумф!

Директриса в своей речи прямо сказала, что школе надо стыдиться, потому что школа оказалась в глупом положении из-за слухов, оказавшихся "уткой". Естественное ликование надо было придавить, чтобы отправить девочек домой смирными. Она внушала девочкам суть той радости, которую они должны испытывать. Кровь перестала проливаться - достаточный повод для домашней радости. Как домашнее задание. Но никакого торжества и быть не может. Факт прекратившихся военных действий не дает основания к празднованию...

Валентайн, к своему удивлению, задалась вопросом - когда же можно праздновать? Немыслимо праздновать, пока идет противоборство; но нельзя торжествовать, когда уже победили?! Когда же? Директриса говорила, что девочкам, как будущим матерям Англии, - чего уж там, объединенной Европы!
– следует чинно шагать с домашним заданием, а не носиться по улицам с чучелом великого Поверженного! Она представила дело так, что их обязанность - дальше распространять свет мягкой женской культуры - о чем, слава Небесам, им здесь не дозволяли забывать!
– сквозь оживающий Континент... Как будто можно изгнать страх перед подводными лодками или воздушными налетами!

Девушке стало интересно, почему ей в каком-то бунтарском порыве захотелось испытать триумф... захотелось, чтобы кое-кто испытал триумф... Он... они этого так сильно ждали... Неужели нельзя всего на один крошечный миг... Даже если это неправильно. Или пошло. Кто-то сказал когда-то, что это дороже десяти заповедей...

Но на утреннем совещании у директрисы Валентайн поняла, что не праздничное ликование внушает им страх. Вполне определенный страх. Что, если на этом распутье, на этой трещине Истории школа - само Мироздание, а с ним и будущие матери Европы, - выйдут из-под контроля, смогут ли они потом вернуть их назад? Власть предержащие - власть предержащие на всей земле!
– боялись этого больше всего на свете. Не послужат ли последние события отправной точкой, когда не будет больше благоговения? Ни перед законной властью, ни перед священным познанием? (???)

Прислушиваясь к страхам этих озабоченных, блеклых от плохого питания благородных дам, Валентайн продолжала размышлять: "Никакого благоговения!.. Ни перед экватором!.. Ни перед метрической системой!.. Ни перед сэром Вальтером Скоттом! Или Джорджем Вашингтоном! Или Абрахамом Линкольном! Ни перед Седьмой Заповедью!!!"

Перед глазами предстала картинка, как бледная, напуганная мисс Ванострат - директриса!
– становится жертвой (???) велеречивого обманщика!.. Так вот где собака зарыта! Нужно держать в твердых руках всех - девочек, народ, каждого! Стоит их только отпустить неизвестно куда, они, как зыбкий пар над водой, могут больше и не удержать тебя. И только Господь знает, где ты можешь оказаться - среди знатных семей, занимающихся ремеслом или среди дворянства, продавшегося ради наживы! (???) Немыслимо!