Медленно перебирая ногами, я шла в сторону спальни. Мы ему как обуза. Он мог бы оставаться независимым, но… И все же, от осознания, что я ему так важна, в груди теплело. Он пожертвовал своей гордостью ради меня, и я должна ответить жертвой.

Тихо рыча, Кортел царапал собственные лопатки под рубашкой, бессильно опустившись на колени. Осторожно положив ладони ему на запястья, я заставила его вздрогнуть.

— Зачем я вообще родился, — прошептал он, уронив руки. Маленькие кровавые пятна проявились на ткани, — зачем было оставлять меня жить. Не понимаю.

— Прости, — не зная, что сказать, я стояла у него за спиной, — ты не заслужил столько боли.

— Правда? — горько усмехнулся мужчина, с усилием встав и усевшись на край кровати. — Ты совсем не знаешь меня, — проворчал он, уткнувшись лицом в ладони.

— Я знаю, что ты хороший, — сделав шаг вперед, я с трудом подавила дрожь в коленях, — знаю, что ты добрый, — робко коснувшись белых волос, я едва не отдернула руку, когда он вздрогнул, — знаю, что ты честный и справедливый.

— Все качества князя, — хмыкнул муж, — вот только я не князь.

— Ну и что? — когда он поднял голову, я заставила себя не отводить взгляд от его красных глаз. — Я ведь вышла замуж не за князя, а за хорошего человека, защитившего меня от пьяницы и принявшего моего сына как своего.

Решившись, я скользнула ладонями по его шее, расстегнула пуговицу рубашки. Сглотнув, Кортел прикрыл глаза и медленно, очень аккуратно положил ладонь на мое бедро чуть выше колена.

Позволив уложить себя на постель, я нервно закусила губу, но обняла обнаженные плечи мужа, устроившегося рядом. Судорожно вдохнула, когда его ладонь легла мне на бок.

— Я не буду снимать, — тихо пообещал князь, и я конвульсивно улыбнулась. Помнит такую глупую мелочь… — не нужно себя заставлять, — пробормотал он мне в шею, ласково касаясь губами, — я не стою этого.

Мне хотелось сказать, что стоит. Он стоит всех сокровищ в мире, этот чудесный, замечательный мужчина. Но вместо слов я обхватила его лицо ладонями и поцеловала. Поцеловала самые нежные на свете губы своими оскверненными, грязными, искусанными губами.

Тело мелко дрожало, никак не отпускала смесь наслаждения с предчувствием боли. Кортел мягко потирался носом о мою щеку, и его объятия сводили с ума — теплые, крепкие, жадные, устрашающие.

— Пожалуйста, — совсем тихо и как-то непривычно мягко, будто мурлыкая, попросил мужчина, — не бойся. Как мне еще доказать, что я не сделаю больно?

— Никак, — вздохнула я, — не обращай внимания.

— Ну да, это выход! — нахмурившись, раздраженный муж приподнялся на локте, нависая надо мной. — Я не могу видеть, как ты… Прости. Прости меня, — уткнувшись лбом мне в плечо, он вздохнул так печально, что я едва не расплакалась, — я понимаю. Не нужно давить на тебя.

— Я ведь понимаю, знаю, что ты не обидишь меня, — дрожащим голосом призналась я, — просто боюсь, и… Может быть, я привыкну.

— Привыкнешь, — еле слышно повторил Кортел, уткнулся носом мне в шею, — я не хочу, чтобы ты привыкала. Не хочу быть просто опостылевшим мужем. Я хочу, чтобы ты любила меня.

— Я люблю, — ответила я прежде, чем успела подумать, — ты мне совсем не опостылел.

— Но разве можно любить того, кого боишься? — рывком подняв голову и заставив меня вздрогнуть, он посмотрел на меня с таким отчаянием, что я все же разревелась от жалости к нему и осознания собственной бесполезности и беспомощности. — Нет, пожалуйста, — навалившись сверху, мужчина стиснул меня в объятиях, шепча в висок: — Прости, прости, я… Не плачь, прости, я не буду больше тебя принуждать, так нельзя, я…

— Надо принуждать, — всхлипнула я, цепляясь за его шею и отчего-то именно сейчас не боясь ни капельки, — чтобы привычка бояться стала привычкой быть с тобой рядом. Пожалуйста…

Это была единственная ночь, когда он спал рядом со мной до утра, обнимая и не перекатываясь к стене, чтобы занять свою защитную позу.

Утром после завтрака Тимир с Кортелом, как обычно, занимались с мечом во дворе. Я вышла к ним посмотреть. От вчерашней угрюмости мужа не осталось и следа, он был привычно слегка хмур. Пока мальчик отрабатывал выпады, его наставник подошел ко мне и осторожно приобнял за талию. Я вздрогнула, но прижалась к нему в противовес желанию оказаться подальше.

— Я люблю тебя, — своим сиплым морозным голосом пробормотал он, прижимаясь губами к моему виску.

Я кивнула, стараясь подавить дрожь, и легкая улыбка на лице мужа подтвердила, что мой поступок говорит о взаимности. И правда, если уж мне его чувства и ощущения важнее моих — это ли не любовь?

Кортел вдруг пошатнулся, отступил на шаг.

— Не обижай маму! — гневно выкрикнул Тимир, замахиваясь, чтобы еще раз ткнуть тупым мечом в бедро мужчины.

— Малыш, малыш, он меня не обижает! — я спешно перехватила его руку.