– Монсеньер, почему вы настаиваете на этом? – сказал смущенный Атос. – Неужели можно предположить, что столь блестящая судьба закончится в этом жалком углу?

– Неужели вы думаете, справедливый и доверчивый человек, что если я еду в Африку по такому смешному поводу, то я не постараюсь с честью выйти из этого смешного положения? Неужели я не заставлю говорить о себе? Разве для того, чтобы нынче заставить говорить о себе, когда есть принц, господин де Тюренн и еще несколько моих современников, разве мне, адмиралу Франции, сыну Генриха Четвертого и королю Парижа, можно сделать что-нибудь, кроме того, чтобы подставить свой лоб под пулю? Черт возьми! Уверяю вас, что об этом будут говорить. Я буду убит назло всем и против всех. Если не там, то в другом месте.

– Монсеньер, вы чрезмерно преувеличиваете. А в вашей жизни чрезмерной была только храбрость!

– Черт возьми, дорогой друг, это ведь храбрость – ехать туда, где цинга, дизентерия, саранча и отравленные стрелы, как мой предок Людовик Святой. Вы знаете, что эти негодяи до сих пор употребляют отравленные стрелы? И потом, я об этом давно думаю. И вы меня знаете: когда я чего-нибудь хочу, я хочу очень сильно.

– Вы пожелали уехать из Венсена, монсеньер?

– Да, но вы мне в этом помогли, мой друг; и, кстати, я смотрю по сторонам и не вижу моего старого друга господина Вогримо. Как он поживает?

– Господин Вогримо и доныне – почтительный слуга вашей светлости, – сказал улыбаясь Атос.

– У меня есть для него сто пистолей, которые я привез как наследство. Мое завещание сделано.

– Ах, монсеньер, монсеньер!

– И вы понимаете, что если бы вы увидели имя Гримо в моем завещании…

Герцог засмеялся, потом обернулся к Раулю, который с начала этого разговора задумчиво стоял рядом, и сказал:

– Молодой человек, я знаю, что здесь есть некое вино Вувре…

Рауль поспешно вышел, чтоб распорядиться об угощении герцога. Господин де Бофор взял Атоса за руку и спросил:

– Что вы хотите с ним делать?

– Пока ничего, монсеньер.

– Ах, да, я знаю; со времени страсти короля к… Лавальер…

– Да, монсеньер.

– Значит, все это правда?.. Я ее, кажется, знал, эту Лавальер. Она некрасива, как мне показалось…

– Да, монсеньер.

– Знаете, кого она мне напоминает? Одну довольно милую юную девушку, мать которой жила около рынка.

– А-а! – улыбнулся Атос.

– Хорошие были времена! – добавил господин де Бофор. – Да, Лавальер мне напоминает эту девушку.

– У которой был сын, не правда ли?

– Кажется, да, – ответил герцог с наивной беспечностью и удобной забывчивостью. – А вот Рауль, он ведь ваш сын, не правда ли?

– Да, монсеньер, это мой сын.

– Этот бедный мальчик обижен королем и поэтому страдает.

– Страдает, но старается сдерживаться.

– Вы дадите ему тут засохнуть? Это нехорошо. Право, дайте его мне.

– Я хочу его сохранить, монсеньер. У меня только он один на свете, и пока он захочет здесь остаться…

– Ну, хорошо, хорошо, – отвечал герцог. – Все же я вам бы это очень советовал. Я вас уверяю, что он из того теста, из которого делаются маршалы.

– Возможно, монсеньер, но ведь маршалов Франции назначает король, а Рауль никогда ничего не примет от короля.

Разговор прервался, так как вошел Рауль. Он шел перед Гримо, который в своих еще уверенных и твердых руках нес поднос со стаканом и бутылкой любимого вина господина герцога.

Увидев своего старого приятеля, герцог радостно воскликнул:

– Гримо! Здравствуй, Гримо! Как поживаешь?

Слуга низко поклонился, обрадованный так же, как и его знатный собеседник.

– Вот мы и встретились! – сказал герцог, энергично трепля по плечу старого Гримо.

Гримо снова поклонился, еще ниже и радостнее.

– Что я вижу, граф? Только один стакан?

– Я пью с вашей светлостью, только если ваша светлость меня приглашает, – с благородной скромностью сказал Атос.

– Черт возьми! Вы правы, что приказали принести только один стакан – мы будем оба пить из него как братья по оружию. Пейте первым, граф.

– Окажите мне милость, – сказал Атос, тихонько отодвигая стакан.

– Вы чудесный друг, – отвечал герцог де Бофор.

Он выпил и передал золотой кубок своему другу.

– Но это еще не все, – продолжал он. – Я еще хочу пить, и мне хочется оказать честь вот этому красивому малому, который здесь стоит. Я приношу счастье, виконт, – сказал он Раулю. – Пожелайте чего-нибудь, когда будете пить из моего стакана, и, черт меня побери, если то, что вы пожелаете, не исполнится.

Он протянул кубок Раулю, который быстро сделал глоток и так же быстро сказал: