Поднявшись, Бернштейн вытащил из атташе-кейса пачку документов и несколько секунд просматривал их. Потом заговорил ровным низким голосом без акцента, но очень звучным и с характерным тембром.

— У меня здесь отчеты как от израильской разведки, так и от ЦРУ. Начну с худшего. Новый авианосец противника «Эль-Куфра» был вчера в тринадцать сорок замечен американской подводной лодкой в Индийском океане, на трех градусах двадцати трех минутах северной широты и восьмидесяти двух градусах двадцати минутах восточной долготы. Он шел на восток в сопровождении трех «Джирингов».

— «Эль-Куфра»? Новый авианосец?! — воскликнул Брент.

— Прошу прощения. Вы еще не в курсе. Это авианосец типа «Эссекс», ваш старый знакомый, лейтенант Каи.

— Мой?

Израильтянин хмуро кивнул.

— Да. «Эль-Куфра» — бывший «Бон Ом Ричард».

Каи вскочил на ноги, глаза вылезли из орбит, тройной подбородок затрясся.

— Еще оин шанс! — Он молитвенно возвел глаза к потолку. — Уж епей, уж епей, Амаэуасу О-Ми-Ками…

Его перебил Реджинальд Уильямс:

— «Эссекс», говорите? «Бон Ом Ричард»? А как, интересно, арабы наложили на него лапу?

Бернштейн обменялся взглядом с адмиралом Фудзитой.

— Гласность.

— Что?! — в один голос воскликнули Уильямс, Каи и Брент Росс.

— Его нашли в Бремертоне и…

— Но там были и «Орискани», — перебил Брент, — и «Лексингтон», и «Корал Си». Их использовали для учений.

— Точно, — подтвердил Бернштейн.

— А еще «Интрепид», — добавил Уильямс. — Музейное судно. Оно стояло в Гудзоне рядом с «Блэкфин».

— Мощнейшие, самые быстрые американские авианосцы времен войны! — ужаснулся Брент. — Вы сказали — гласность… Объясните, каким образом гласность могла дать в руки нашим врагам такое оружие?

— В силу простой логики и большой тупости, — ответил Бернштейн, стараясь сохранять спокойствие, хотя видно было, что внутри он весь кипит. — Вам известно, что русские ведут с американцами переговоры в Женеве?

— Ну да, не первый год, слава Богу! Благочестиво рассуждают о разоружении и решают, каким оружием нам с арабами позволено убивать друг друга.

— Вот именно. Решение о том, что некоторые корабли резервного флота пойдут на запчасти, было принято на переговорах год назад в качестве акта доброй воли.

— Помню. «Бон Ом Ричард» стоял едва ли не на первом месте в списке.

— Верно. Год с лишним назад его продали Индии и должны были отбуксировать в Бомбей. Однако индийское правительство утверждает, что и буксир, и само судно потерялись в Бенгальском заливе во время сильного шторма.

— Ложь!

— Да, лейтенант. Авианосец тайно перепродали арабам в обмен на обещание неограниченных поставок дешевой нефти, а потом отремонтировали в Мадрасе. В первый раз он замечен шесть недель назад в западной части Красного моря, где принимал на борт самолеты. Насколько нам известно, ему придан точно такой же вид, как во времена Второй мировой войны.

— И все в строгой тайне! — усмехнулся Уильямс.

— Разумеется. Арабы нас одурачили. Они знают, что мы ведем постоянное наблюдение за Александрией, Бенгази, Триполи, Тунисом, Ораном и Касабланкой. Мы заметили усиленные маневры пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев в Средиземном море, но не связали их с американским авианосцем, потерявшимся в Бенгальском заливе. В средства массовой информации ни звука не просочилось — они умеют хранить свои секреты.

Лоб Фудзиты еще больше сморщился от тревоги, на лицо набежала тень.

— Полковник Бернштейн, вы сказали, что корабль восстановлен в том виде, как во времена Великой войны в Восточной Азии?

— Совершенно верно, адмирал.

— Тогда у вас должны быть его спецификации.

Израильтянин выудил соответствующий документ из пачки распечаток.

— Эти данные получены сегодня утром от одного из наших агентов. Я только что закончил расшифровку. — Он вздохнул. — Внушительное судно. Водоизмещение тридцать семь тысяч тонн, в зависимости от груза…

— Авиация! — вскричал Ивата.

Бернштейн отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.

— Длина двести семьдесят один метр… — Он взглянул на англичан и американцев, потом на таблицу перевода из метрической системы. — Э-э… восемьсот девяносто футов, ширина тридцать и семьдесят восемь сотых метра, или сто один фут, осадка девять и сорок четыре сотых метра, или тридцать один фут.

Ивата вертелся как на иголках.

— А самолеты?! Авиация?!

Бернштейн все глядел в свои записи, точно командира эскадрильи пикировщиков не было в комнате.