– А что у нас уже коммунизм наступил?

– Все-таки ты очень нервный. Попей пустырник. Значит, у тебя нет денег? А как же ты раньше жил, Феликс? Работать, нигде не работаешь, пенсию не получаешь? Где денежки брал? Ась?

– Твое какое дело? Ты что, прокурор, такие вопросы задавать? Где брал, там уже нет.

– Врешь ты, Феликс Константинович, они там есть и всегда будут, пока существует тотализатор. Ты ведь игрок, батенька.

Я в очередной раз насторожился. Откуда, он, собака, все знает?

– Знаю, знаю!
– закивал Митька, словно читал мои мысли.
– Я много про тебя чего знаю...

– А знаешь, так и молчи!
– оборвал я его.
– В любом случае выигрыш - копейки... не пошикуешь, только-только на скромную жизнь, так что прибавка не помешает.

– Да ты не тушуйся, мои знания тебе не во вред, я ведь не враг, а можно сказать, союзник...

– Ну, так помог бы чем-нибудь, союзничек хренов! Притаранил бы, к примеру, таблицу спортивных результатов, как в кино "Назад в будущее".

– Как в кино, оно только в кино и бывает. Это, сынок, фантастика! Где ж я тебе ее возьму? После БП, интернет, первым делом навернулся. А когда все драпают, как подорванные, извини, не до спортивных результатов десятилетней давности.

Мы, наконец, нашли свободную лавочку. Митька дохлебал пиво, скомкал банку, бросил в урну и тут же присосался ко второй.

– Что смотришь? Думаешь, зачем тебе такого алкаша конченого прислали? А других-то нет. Мы ведь пятый год уже под землей сидим. Столько же солнца не видели и воздухом нормальным не дышали. Сухпайки в прошлом году закончились. В день кило крупы и банка тушенки на троих. Хочешь поразвлечься, поменяй крупу на спирт. Очистные системы изношены в хлам, постоянно летят. Бывает, по несколько суток противогазы не снимаем. Трясет каждую неделю. Только и ждешь, когда все завалится. А оно завалится - теперь-то я это точно знаю...

– Да что у вас стряслось-то?

– Камушек прилетел. Бамс!

– В смысле, камушек?

– MH14 астероид. Небольшой, такой... километров десять в диаметре. Стукнулись почти на встречных курсах, шарик и треснул. Знаешь, что такое излияние траппов? Это когда лава льется из земли одновременно на тысячах квадратных километров. В Сибири, в Америке, в Индии... и не год-два, а сотни лет...
– он отшвырнул недопитую банку.
– Надоела эта ослиная моча, вина хочу!

Разливное вино и два пирожка с ливером на закуску мы взяли там же в пивнушке. Митька разлил в пластиковые стаканчики и сразу выдул свой. Я пока воздержался, не сказать, что был подавлен свалившейся информацией, но как-то стало не по себе. Раньше Митька уже упоминал про, приключившийся в тридцатом году, БП, но это было как-то абстрактно. Теперь же причина апокалипсиса персонифицировалась и заиграла, если можно так сказать, живыми красками.

– Так что, будущее предопределено? Все пропало, шеф?

– Смотря чье будущее, - он злобно укусил пирожок.
– Моего времени - да, твоего - тоже. А вот того куда ты прыгнул, начало семидесятых, еще пока нет. По крайней мере "они" так считают иначе не стали бы затевать эту канитель.

– Постой, постой!
– я замотал головой, словно терзаемая слепнями лошадь.
– Ничего не понимаю... сколько этих... "настоящих" времен?

– Да я сам не до конца врубаюсь...
– Митька пожал худыми плечами.
– "Они" говорят, что время, как и пространство, неограниченно делимо, и словно поверхность моря состоит из бесконечного числа волн. Падая в прошлое, как камень в воду ты запускаешь новую волну изменений, но она никогда не догонит той волны, с которой ты совершил свой прыжок в прошлое. То есть, меняя прошлое, ты не можешь изменить свое настоящее, в противном случае путешествия во времени были бы невозможны. А так ты просто скачешь с гребня на гребень и это лишь вопрос энергозатрат, которые, кстати, по мере углубления в прошлое с каждым последующим прыжком растут по экспоненте. Например, я могу ходить в портал хоть каждый час, тебе открытия приходится ждать сутки, а если ты поставишь портал в семьдесят втором и захочешь отправить человека еще глубже в прошлое, то ждать пока накопится энергия для прыжка, придется сотню лет, что, как ты понимаешь, делает затею абсолютно бессмысленной.

– Ну ладно, - сказал я, задумчиво потягивая вино, - Время, волны, прыг-скок... это все понятно. Но вот что мне абсолютно непонятно: как это люди позволили угробить себя какой-то космической каменюке?

– Брюску Уилиса вспомнил?
– хехекнул Митька.
– Так он помер к тому времени - некому было за нас заступиться. А если серьезно, то дела в космической области к тридцатому стали еще хуже, чем во времена Брюски. Финансовый кризис как начался в восемнадцатом, так по самое пришествие из него не вылезали. Депрессии, войны да революции, какой там на хер космос. Астероид этот гребаный...еще за год заметили, что орбиты сходятся, и вместо того чтобы что-то делать, все уточняли, гадали: ебнется не ебнется. Сект всяких развелось Судного дня, компьютерных игрушек постаповских наделали. Думали: ну упадет, чо, проживем как-нить, отсидимся пару годков в метро, а там все наладиться... и опять будем фьючерсами и деривативами торговать.

Я уж грешным делом думаю, не "они" ли на нас его наслали? Проверить, типа, на вшивость. Не прошло человечество проверку. Сгнила цивилизация, туда ей и дорога. Помнишь, все говорили: вертикальный прогресс, мол, сингулярность накопления знаний? А он давно уже горизонтальным стал, свалкой бессмысленных знаний. Наука окончательно выродилась в грантососку.

А все почему?

– Почему?
– поинтересовался я, разливая вино.

– А потому что исчезло соревнование систем. Загубили мы социализм, а без страха перед ним и капитализм выродился. Это, знаешь, как у катамарана один корпус отнять. Устойчивый он будет? Так, еще и мы никуда не делись, приняли их правила игры - то есть влезли в оставшуюся лодку, и тут уже не до плавания вперед, все мысли: как бы не перевернуться. Так и добарахтались до первого серьезного вызова. Эх, - он махнул рукой, - гони всю тройку под гору! Разливай!

– Ну, допустим, - сказал я, проглотив винище, и не почувствовав вкуса, - допустим, все плохо, но что нам делать-то? Может просто пойти к партийному руководству? Сказать, так, мол, и так... все развалится, вот факты, документы, делайте что-нибудь...

– Дурак, что ли?
– невежливо прервал меня Митька.
– Кому нужны твои апокалиптические предсказания, когда им так хорошо и спокойно? С вероятностью в девяносто девять процентов тебя определят в дурку и просидишь ты там до какого-нибудь восемьдесят лохматого года. Такой расклад тебя устраивает?