– Красавец какой стал!

– А вы совсем не изменились!
– счел я нужным польстить.

– Ладно тебе, не изменилась, - с притворной небрежностью отмахнулась она.

– Честное комсомольское!

– Геннадий говорит, ты институт заканчиваешь, на красный диплом идешь?

– Университет.

– Молодец какой, а этот обалдуй учебу бросил и в армию загремел.

– Армия, теть Лен - это "сапоги", - влез Генка, - а я на флоте служил!

– А на флоте кто?

– А на флоте - "прогары"!

– Сапоги, прогары... скажи лучше, когда за ум возьмешься?

– Мне государство дало три месяца отпуску. Отгуляю и возьмусь.

– Избаловала вас советская власть!
– проворчала тетя Лена усаживаясь на свое место и лицо ее приняло хищно деловое выражение.
– Ну ладно, что там у вас?

– Вот, - я высыпал на стол содержимое своей холщовой сумки. Она небрежно поворошила тщедушную кучку китайского ширпотреба.

– Спекуляцией решили заняться молодые люди? А что за нее бывает, знаете?

– Да какая спекуляция, тетечка Леночка?!
– взвился Генка.
– Человеку деньги срочно понадобились, он свои вещи продает! Буквально с себя снятые...

– Заткнись, Геночка, - ласково оборвала его тетка.

Генка послушно умолк, и принялся изо всех сил мне подмигивать, беззвучно шевеля губами, не обращай, мол, внимания, она придуривается, все на мази.

Директриса меж тем вновь обратила внимание на шмотки.

– Свои, говоришь, вещи...
– задумчиво проговорила она, вертя в руках упаковку с колготками, - с себя снял?

– Да это так, случайно оказалось, - пожал я плечами.

– Бывает, - согласилась она, - а что у тебя еще случайно оказалось?

– А что нужно?

Она удивленно вскинула глаза.

– У тебя что, склад?

Да нет, конечно, - смутился я.

– Ладно, - решила она, - какой размер? Четверка. Колготки я забираю. Сколько?

– Да что вы, Елена Сергеевна, это мой вам подарок!

– Подарок, говоришь?
– она хищно прищурилась.
– Подарков мне не надо, беру по госцене - по пять рублей за пару, - извлекла из ящика стола червонец, - держи, остальное несите товароведу, я ей сейчас позвоню, чтоб приняла без очереди, договоритесь с ней по ценам, оформите по прейскуранту.

– А что, обязательно оформлять?
– удивился Генка.

– Ну, а как же, Геночка? Тебе здесь частная лавочка? Нагрянет ревизия, а вещь не оформлена, кто отвечать будет, Пушкин?

К товароведу была очередь комитентов, человек из десяти. Когда мы попытались пройти к двери, стоящие приняли нас крайне недружелюбно.

– Куда молодые люди без очереди претесь? Что, в самом деле, то один лезет, то другой!.. Идут и идут... Сколько можно терпеть этот бандитизм... Мы тут по два часа в очереди пукаем, а они шастают, как к себе домой... Да сироты они, у людей ни отца, ни матери, а у этих ни стыда, ни совести! Очередь занимайте, сукины дети!..

Мы были сражены этим напором нравственности, но дверь вдруг открылась и оттуда выглянула сногсшибательной красоты девушка. Строго посмотрела на очередь, и та как по команде стихла.

– Они по записи. Проходите молодые люди.

Провожаемые злобным шипением очереди, мы просунулись в кабинет.

Товаровед с простым русским именем Альбина (Алечка, как фамильярно назвал ее Генка) выглядела под стать своей начальнице. Такая же ухоженная и безупречная, только не блондинка, а шатенка и лет на двадцать пять моложе и глаза не бледно голубые, как небо, а синие, словно море. Так, и хотелось в них утонуть, а в голову сразу пришли слова из Добрынинской песенки про Незабудку.

Она неторопливо, покачиваясь на высоких каблучках, процокала к своему столу, а я не мог оторвать взгляда от прелестей, вкусно выпирающих из джинсового костюма.

Генка, пихнул меня плечом и закатил глаза, что примерно означало: "эхябейвдул!"

Альбина уселась за стол и выжидательно уставилась на нас своими синими светодиодами. Тут, наконец, я вспомнил зачем пришел, и повторил тот же трюк, что и в директорском кабинете, вывалив на стол вещички. Она деловито извлекла из пакета джинсы, покрутила так и этак, внимательно рассмотрела этикетки и мелодичным голосом, отозвавшимся резонансом у меня внутри, выдала вердикт:

– Фирма неизвестная, швы странные, хотя работа явно фабричная, не самострок. Откуда?

– Малайзия, - ляпнул я первое, что пришло в голову.

– Окей, - кивнула она, - Поскольку лейбл не в ходу, дороже ста взять не могу. В фактуре пишем: пятьдесят.

Майки она оценила по шестьдесят за штуку, очки в двадцать. Таким образом мне на руки выходило двести сорок рублей, плюс чирик от тети Лены. Учитывая, что на все барахло было потрачено около двух тысяч, результат меня вполне удовлетворил.