Она заторможено кивнула.

– Все, - подвел я черту, - остальное расскажешь после ужина.

Суп был хорош, а Софья молчалива. Первым делом я убедился, что у Мелкой все в эти дни было хорошо: ни отчим, ни милиция на горизонте не появлялись. Тренировочный выезд отряда под Красное Село прошел весело. А еще она открыла для себя рассказы Джека Лондона и теперь глотала их взахлеб, но до "Мексиканца" пока не добралась. Я выслушал с полуулыбкой, но поставил себе на вид вернуться к этому позже. Это будет хороший повод поговорить о моей тревоге: подслушанное мне не понравилось. Сейчас же я просто плюнул на все и отдыхал, откровенно любуясь Мелкой.

Она была подвижна, но то была не суета - движения ее перетекали друг в друга с естественной неторопливой грациозностью. И лицо у нее было подвижно, словно игра света на воде. На меня она смотрела чистым, лучистым взглядом. У взрослых такой встречается очень редко, с годами он мутнеет от наслоений прожитого.

– Законсервировать, - сказал я.

– А?
– вскинулась Мелкая с недоумением.

– Законсервировать бы тебя, - повторил я с сожалением, - лет на двадцать. Потом распечатать и наслаждаться - таких уже не будет.

Она неуверенно улыбнулась.

– Ладно, - я с сожалением вернул на стол ложку и встал, - мы сейчас с Софи пошушукаемся и вернемся чай пить. Расскажу, как съездил, как с бабушкой повстречались...

По лицу Мелкой мелькнула тень.

– Там...
– нерешительно начала она, - а как... Я остаюсь?

– Все хорошо, - я взмахнул руками, прогоняя испуг из ее глаз, - мы разошлись, довольные друг другом. В посылке письмо должно быть.

Мелкая вцепилась в сумку и начала торопливо разгружать ее.

– Клубника...
– Софья неверяще потыкала пальцем в покрывшуюся алыми пятнами газету.

– Я вам сейчас принесу, - с готовностью кивнула Мелкая.

– Без меня, - я направился в комнату, - на югах объелся.

Софья пришла через несколько минут: дверь отворила ногой, в руках - по глубокой тарелке с ягодами. Молча села на другой конец дивана, выставив угощение ровно между нами.

– Не, - отмахнулся я, - ешь сама. Я, правда, не буду.

Она передернула плечами и переместила одну из тарелок к себе. Темная ягода, вся в разводах тающего сахара, отправилась в рот. Софи сладко зажмурилась и поджала под себя ноги.

– Хорошо...
– протянула довольно и, приоткрыв один глаз, выжидающе посмотрела на меня.

– И что видно?
– участливо поинтересовался я.

– Бур-р-ратину... На голову стукнутого, - глаза ее сердито блеснули.

– Плодотворная идея, - охотно согласился я, - ее и будем разрабатывать.

Мы пободались взглядами, и победа осталась за мной. Софья обиженно засопела и потянулась за следующей ягодой.

– Так, - я провел рукой перед собой, словно сметая все повисшие в воздухе вопросы в сторону, - а теперь я хочу много сочных подробностей. Как тебе удалось это провернуть?

Нет, все же говорить о своих победах легко и приятно. Софьин рассказ, начатый неохотно, ни шатко, ни валко, быстро раскочегарился - и вот уже тарелка отставлена в сторону, в глазах - азарт, и Софья, сама того не замечая, подползает по дивану все ближе и ближе.

– А самое главное что?
– она наклонилась ко мне и воздела вверх указательный палец, а потом сама же и ответила: - самое главное, что женщины в клинике ее не любят. Фифа с деревенской хваткой! Подумаешь, что грудь высокая! А вот отца твоего, между прочим, жалеют... Дальше уже проще было: я стол накрыла, и все вместе думали. А девчонки там, кстати, славные, хорошо так посидели, - глаза ее мечтательно затуманились.

– Песни не орали?
– деловито уточнил я.

Софи попыталась сначала принять вид оскорбленной невинности, а затем передумала и звонко захохотала.

– Нет, - сказала, отсмеявшись, - все было нормуль. А потом еще ординаторы с коньяком подсели...
– и она покосилась на меня из-под ресниц.

– Да не стесняйся, - подбодрил я ее.

– Тьфу на тебя, полено чудесатое, - беззлобно ругнулась Софья и потянулась, закинув руки над головой, - в общем, нашли живчика-добровольца: под два метра роста, кровь с молоком... Закуток ему с койкой выделили. Он эту вашу бабетту за две недели и охмурил по-тихому. С меня конфеты были, цветы и вино. Вот, кстати...
– она достала кошелек и вынула из него пачку разномастных купюр, - триста двадцать, что осталось. И долг за сапоги.

– Угу, - кивнул я и сгреб все в карман, - а дальше как?

– А что дальше...
– голос у Софьи чуть погрустнел, - дальше в нужный момент отправили твоего отца в тот закуток. Ему как раз аппаратура пришла, так пару коробок с какими-то датчиками мы прямо под ту койку засунули - вроде как по ошибке. Дождались свиданки у голубчиков, да и подсказали ему, где искать. И ключ запасной вручили. А там картина маслом: роза его с лепестками помятыми у молодого красавчика под боком возлежит, винишко с конфетами, цветы...