На этих словах адептка развернулась, и направилась в нашу комнату. Стук каблучков, эхом разлетелся по коридору. Дверь открылась плавно, без скрипа. Зажегся свет. Я подождала несколько минут, прежде, чем пойти вслед за Делли.

Вроде бы вины за мной не было. Я не нанималась оправдывать чужие ожидания, но почему-то чувствовала себя погано. Проклятье, надо достать Дневник и валить на край света.

Утро выдалось обычным. Не хуже и не лучше остальных. Те же пары, та же еда, привычные успехи и неудачи. Плетения давались с трудом, практика со Стихией держалась на уровне подземных канализаций, а история Империи болталась где-то посередке. Начертательная магия являлась единственной отдушиной, где можно было под монотонный бубнеж преподавателя, бездумно водить линейкой по бумаге и рисовать каракули, именуемые символами.

Я старательно вела линию от точки "Р" к точке "О", когда внутреннее чутье забило тревогу. К начертательной магии я быстро потеряла интерес, еще где-то на третьем занятии. В начале урока мы дружно повторяли четверостишья на неизвестном языке. Мы зубрили названия значков, их порядок, совместимость, расставляли их по пентаграммам. Изучали углы, градусы, длину линий. Строили схемы-основы. Все обозначения были для меня новыми. Сопоставить с тем, что я когда-то знала, не получалось. Оставалось гадать: или магия Огня разительно отличается от магии Света или мы создаем совершенно новые заклинания, о которых я прежде не слышала.

Мы не наполняли пентаграммы магией. Никто не знал, почему и никто не понимал, зачем раз за разом вычерчивать одно и тоже. Преподаватель же говорил, что мы должны набить руку до такой степени, чтобы суметь воспроизвести все по памяти с закрытыми глазами, если нас разбудят посреди ночи. Что это за схемы и когда мы начнем применять их, оставалось загадкой. Преподаватель туманно отвечал, что без дозволения свыше, практике не бывать. Что за "дозволение свыше", маг также не распространялся.

В дверь постучали.

Когда преподаватель разрешил неизвестному войти, я приготовилась к плохим новостям. Опять же, день не предвещал ничего дурного. Намеков на вселенскую гадость мир не посылал и никаких видений не приходило, но я была абсолютно уверена, что произойдет что-то настолько паршивое, что после вчерашней ночи, добьет меня окончательно.

Что-то изменилось.

– Ночные занятия, - объявил вошедший.
– Сегодня в одиннадцать вечера все собираются на восточной башне. Что с собой взять, подскажет мэтр. Не забываем про специальную униформу. Роли распишут на месте. Завтра до обеда лент не будет. Удачи.

– А не рановато ли им?
– удивился преподаватель. В вечно сонном и усталом голосе впервые прорезались живые нотки. Старик сдвинул очки и внимательней пригляделся к адепту, принесшему неожиданную весть.
– Еще бы полгодика им, зеленые совсем. Кто распорядился-то?

– Известно кто, - вошедший протянул мэтру письмо. Тот открыл конверт и вытащил гербовый листок. Несколько раз прошелся по содержимому. Хмыкнул. Кивнул посыльному. Адепт тут же скрылся за дверью.

Несколько десятков пар глаз уставились на преподавателя. О ночных занятиях слышали все, но что конкретно они означают, не знал никто. Старшие курсы отмалчивались. Даже Аранике не удалось никого разговорить, что девушка приняла очень близко к сердцу. Обычно ее жертвы сдавалась сразу.

Я повернулась. Делли и Ал-Сона сидели через ряд. Любопытство читалось на их лицах также отчетливо, как и на лицах всех остальных. Они тоже ничего не знали. Что же за секретность такая?

– Вот и ваш черед пришел, - скорее себе, чем нам, сообщил мэтр. Затем он продиктовал список схем, которые предстоит чертить вечером и в каком порядке. Мы уже знали их наизусть из-за неоднократного повторения, но мэтр настоял, чтобы мы повторили перед самым выходом и не стеснялись пользоваться тетрадями, когда дело дойдет до практики. Дальше он предупредил, что бы мы не смели устраивать никаких сюрпризов - дело предстоит серьезное. Посоветовал перед занятием поспать пару часиков и набраться сил, коли успеется. Возможно нас разобьют на группы, если так будет велено. Возможно нет, если повезет. Но повезет вряд ли, потому что ночные занятия через два месяца - это что угодно, только не везение. В общем, под конец речи мэтра, дрожь предвкушения новых знаний, превратилась просто в дрожь.

– Ерунда какая-то, - высказался Ирвин, обращаясь к товарищу, когда мы выходили из класса.
– Дело ведь не в плохой успеваемости?

Ну да, ему точно волноваться не о чем. По всем предметам он держался выше среднего, а во всех практических занятиях занимал лучшие позиции. При этом он трясся перед каждым уроком и неустанно бормотал строчки заклинаний. Даже если он с треском провалит ночное занятие, на его средней оценке это не сильно скажется. Преподавателям он нравился и каждый отмечал способности.

Не теряя времени, я направилась в зал Восстановления. У меня, как у Ирвина, кредита доверия не намечалось. Послабление в любом из предметов грозило опустить за линию успеваемости и грозило не допуском до экзаменов. Так что все планы мести Валтону, что направил меня ночью к Инквизитору, откладывались, как и слова благодарности Ле-Рин, пытавшейся предупредить об опасности. Не знаю, чего ради она старалась, но поступок я оценила и пожалела, что сразу не обратилась к ней.

Я кинула сумку на софу и свалилась вслед за ней. По потолку ползли огненные струйки магии, разветвляющиеся у черных островков и тянущиеся к стенам. В отдалении слышался шум водопада и трели птиц. Из дальнего конца зала, где находилась территория Земли, пахло цветущей сиренью. Я комкала подушку и пыталась расслабиться, чтобы позволить магии Света себя восполнить.