— Если войдет сюда, будет спрашивать, не говорите, где Алька нашел патрон. Алька! Слышишь? Скажи, что я тебе дал.

Урядник встал и, не попрощавшись, вышел, придерживая руками шашку.

Мама сказала Альки-Мишкиной маме:

— Скоро будет по ночным горшкам шнырить.

— Пускай, пускай, это их дело, — возразила Кира, — подружка моя рассказывала, она рядом Путилова живет [3] , там все мутят и мутят. С флагами гамазом ходят, худые песни поют, запрещенные, и студенты с ними.

Кира оглянулась, сделала таинственное лицо и почти шепотом:

— Против царя идут.

Я толкнул Юрку в бок, шепнул:

— Сейчас скажет про Надьку и «всем им кров с попки».

Юрка даже не улыбнулся, почему-то разозлился и рукой на меня махнул.

Вечером примчалась Альки-Мишкина мама, такая радостная. Кивнула моей маме: «Вышел!»

В нашем поселке замечательная футбольная команда, называется «Лебедь». Играет с Ораниенбаумом, Мартышкином, даже с Кронштадтом, но главные соперники — лимузинцы — футбольная команда из деревни Лимузи. Дядя Петя говорит, что в Лимузях летом еще больше петербургских лиговых игроков, чем у нас. Что значит «лиговые», не знаю, думаю, самые лучшие.

За несколько дней до матча на столбе у моста и еще на нескольких столбах появлялись объявления: «Лебедь» — «Лимузи». Счастье и радость! Играли на поле за деревней, на опушке леса. Ворота из жердей, лайны — боковые линии — мелкие канавки. Раздевалка — небольшая полянка в можжевеловых кустах. Нас туда не пускали. Там игроки переодевались, и туда заранее приносили два ведра с водой, накрытых чистыми полотенцами, и несколько стаканов.

За полчаса до игры вокруг поля тесно стояли зрители. Приезжал урядник. Привязывал к кустам лошадь и прохаживался за стеной зрителей размеренным шагом. На игру не смотрел.

Свисток! Чудесный певучий футбольный свисток! «Лебедь» выбегает на поле. Белые майки, синие трусы, сильные мускулистые гиганты. Мы, мальчишки, ревем от восторга и счастья!

— Ура, «Лебедь»! Ура! Смерть лимузинцам.

Мы приходили на поле не только во время матчей, постоянно крутились около лебединцев, когда они тренировались. Самая большая удача, если футболисты не собирали две команды, а просто кикали в одни ворота. Тут нам разрешалось становиться за голом, ловить и подавать мячи, промазанные или пропущенные голкипером. Это было страшно приятно: поймать мяч, когда бьет какой-нибудь «сам», и опять точно выкатить ему под удар в ноги. Нас называли «загольными беками».

Играли мы в футбол и сами на своем поле около дома. Маленькое поле с одними воротами. Раньше были ворота с обеих сторон. За правым голом сад, там малина, крыжовник и черная смородина. Если посильнее и повыше ударить, мяч летел через изгородь и приходилось всем его искать. Тетя Зина это заметила, распорядилась сломать правые ворота и нам играть только в одну сторону. Нам неинтересно, и мы каждый раз делали новые ворота из камней. Они получались низенькие, больше камней близко не было, приходилось сверху камней кидать одежду. Не очень помогало, часто получались споры. За левым голом пруд. Мы старались в эту сторону сильно не бить, а то мяч попадал в воду и становился мокрым и скользким.

Играли босиком. Все, кроме Альки. У него были настоящие бутсы. Из-за этого мы не позволяли ему играть в поле и он стоял голкипером. И то боялись. Как выбежит из ворот навстречу босому форварду в своих бутсыщах — тот сразу в сторону. Вторым голкипером никто не хотел становиться. Приходилось мне, иначе могли совсем не взять.

Против середины поля как раз лежали наши бревна. На них сидели девочки, смотрели на игру и страшно визжали.

Рефери [4] у нас была Наточка из Лоцманского. Хотя и девочка — пусть; зато ей не надоедало, она могла судить хоть целый день. Кроме того, она не как мальчишки: никогда не жулила, не подсуживала одной стороне против другой. И еще у нее был свой настоящий футбольный свисток, висел на шее на синей шелковой ленточке. Как она свистнет, всюду слышно и все собираются играть в футбол, даже и не наши ребята.

В тот день беком-защитником у меня был Юрка. Я все отмахивал его руками, чтобы не заслонял нападающих, а он как только отобьет мяч, подходил ко мне, подмигивал и напевал какую-то дурацкую песенку:

— Ра-аз-бой-ники живут в лесу. Да-а. Ра-аз-бой-ники живут в лесу…

Под самый конец игры, когда счет долго держался 9:9, мяч пошел на корнер [5] . Это опасно! Игроки и зрители волновались. Наточка засвистела, закричала (опять у нее полипы разыгрались): «Торнэ!» Это значит корнер.

Все скопились на моей площадке. Юра встал у штанги. Подавал Ванька Моряк. Он ударил высоко, перекинул мяч через всех игроков на другой край. Там оказался один Мишка близко от гола. Он страшно разволновался, знал, что самому не забить, решил придержать, подождать своих, и лег пузом на мяч. Подбежал Юрка. Ногами бить нельзя: больно, он взял да и сел на Мишку и стал выдавливать мяч. Мишке стало душно и он укусил Юрку — он всегда кусается. Наточка засвистела: «Пэнальте!» — и показала на мои ворота. Поднялся страшный спор. От своих ворот прибежал Алька и схватился с Юркой — они капитаны. Юрка доказывал, что пендель [6] надо давать за укус и в другие ворота или удалить Мишку с поля, а не за фол [7] . Алька не соглашался, говорил, что пусть укус, но на чужой площадке, а Юрка сфолил на своей: задержал нападающего.