Наточка все свистела, свистела и считала, не обращая ни на кого внимания, одиннадцать шагов. Девчонки с бревен кричали, что с рефери не спорят. Пришлось уступить. Когда Наточка отсчитала шаги, Алька заорал, что она далеко ставит мяч, что у нее слишком длинные ноги. Юрка не соглашался, говорил, что ничуть не длинные, просто костлявые и тонкие, и так кажется.

Пенальти бил Володя Буцефалушка из Лоцманского. У него страшно сильный удар. Я прыгал в воротах, конечно, не знал, куда пойдет мяч: увидеть невозможно, и решил заранее кинуться в левый угол. Мяч попал мне прямо в живот, страшно больно, но я схватил его и не выпустил, лежал и икал.

Юрка подошел ко мне, сказал: «Молодца!» — взял мяч, чтобы подать в поле, и запел свою песню про разбойников и лес.

После игры — получилось все-таки 12:12, ничья, — мы пошли купаться на речку. Юрка раздевался рядом со мной и вдруг наклонился к самому уху:

— Серый! Ты мне нужен, только молчи. Приготовь с вечера удочки и накопай червей.

Я знал, что Юрка страшно не любит копать червей, и все-таки удивился. Он не обратил на это внимания и, вместо того чтобы растолковать, в чем дело, опять подмигнул и сказал:

— Крупную рыбу ловят на заре.

Я спал. Кто-то тронул меня за голову. Было совсем темно. Я хотел заорать, но услышал голос Юрки:

— Тише! Тише! Муську разбудишь. Одевайся.

Мы вылезли через окно, взяли у черного крыльца удочки, червей и пошли в поле. Долго шли по дороге, потом Юрка свернул, и мы вышли на речку у Заячьего мыса. Ночь была звездной, узкий месяц смешно сидел на верхушке елки на той стороне речки. Правда, в стороне моря уже светилась оранжевая полоска зари. Мы размотали удочки, насадили червей и забросили. Светлые поплавки замерли в черной-черной воде. На нашей стороне было некошено, пришлось сесть прямо в мокрую от росы траву. Клева никакого. Я только что хотел сказать Юрке, что ну его со всей ловлей, что я совсем замерз, но туман пожелтел, раскиселился и на той стороне речки показался великан — человек ростом с высокое дерево. Юрка шепнул:

— Видишь? Молчи! Не шевелись!

Я выпустил из рук удилище. Позади великана появился другой, чуть пониже. Туман на глазах прозрачнел, пробился луч солнца, у великана отвалилась голова и на той стороне реки, на тропинке, оказались два человека. Впереди шел высокий, чернобородый, на нем черный жилет, а на голове такой же картуз, как у Егора-торговца. За ним в одной рубашке и босиком шел парень. Рыжие вихры выбивались из-под кепки, на спине горбился мешок.

Туман исчез. Парень повернулся к нам, и я его узнал. Это был Ванька прачкин, которого бабушка почему-то называет каторжным. На самом деле он самый обыкновенный мальчик. Мы с ним играли два лета, он веселый, только сильно веснушчатый и хитроглазый. Он смотрел в нашу с Юркой сторону, споткнулся, выронил ношу, и она покатилась под откос. Чернобородый кинулся, схватил мешок у самой воды. Ванька вскочил и опять посмотрел в нашу сторону. Чернобородый тоже посмотрел, заметил нас с Юркой, нагнулся к блестящему от росы голенищу, вынул страшный нож и погрозил. Я испугался. Между нами и теми двумя была только речка. Узкая, и перейти ее просто, мы тут не раз купались — вода только под мышки. Юрка встал. Молчал и держал в руках удочку. Чернобородый подошел к Ваньке, сильно ударил по затылку и кинул ему мешок. Я бросился бежать. Юрка догнал меня на половине дороги к дому. За удочками мы ходили днем, и все равно мне было еще немного страшно.

В дровяном сарае собрались сыщики и еще пришли старшие девочки, Галя и Нина, и Ванька Моряк. Мы расселись на дровах. Юрка как царь залез на самый верх поленницы, спокойно, будто ничего особенного нет, рассказал, как он с Лешкой, то есть со мной, нашел разбойников. Гале хотелось узнать, как Юрка догадался, где надо караулить. Юрке было приятно, что мог похвастаться, но он и виду не подал, ответил небрежно:

— Методом индукции и дедукции. Я понял, что они живут в лесу, а воруют в нашей деревне. По дороге им ходить нельзя: заметят. Вдоль речки прямо в деревню идет тропа. По ней ходят рыбаки и коровы, когда заблудятся, возвращаются не прогоном, а прямо. Разбойники воруют ночью и к утру должны уходить. Вот мы их и подкараулили. Очень просто.

Юрка прямо раздулся от гордости. Алька, конечно, завидовал, послушал, наморщился, спросил:

— Ну и видели, ну и что? Уряднику скажете?

— Лучше бабушке или тете Зине, — вступилась Галя.

— Так, так, — иронически протянул Юрка, — бабушка и тетя Зина прячутся на тропе, разбойники подходят, женщины выскакивают, и разбойники их режут ножом. Великолепная идея! Галя, ты гений!

— Что ж ты предлагаешь?

— Ничего не предлагаю, я узнал, кто разбойники и где они. Задача решена и не представляет для меня больше интереса. Ватсон! Вам пора вернуться к своим больным.

Тут, как будто и некстати, Нинка задала вопрос:

— Почему большой черный бьет Ваньку? Может быть, Ваньке плохо и его надо выручить?

Сразу все закричали:

— Конечно, плохо!

— Может быть, он простой воришка, а черный страшный разбойник?

— Ванька у него раб!

— Сам в сапогах, а Ванька босой!

Нинка застучала палкой по дровам:

— Слушайте! Слушайте! Как хотите, Ваньку надо выручить, отнять от чернобородого.

Против никто не был, всем захотелось выручить Ваньку. Когда шум смолк, раздался голос Юрия:

— Хорошо, так решили, может быть, и правда, только как сделать? Мы знаем, где ходят разбойники, и не знаем, где они живут, надо…

— Ну что ж, — прервал Алька, — просто надо выследить.

— Просто? Скажи, как? Надо же…

— Пожалуйста. Купим много-много зубного порошка, насыплем на тропинку, где они ходят. Ночью они не заметят, запачкают ноги, и мы их найдем по белым следам.

— Тогда уж лучше вырыть на тропинке глубокую яму, — загорелся Алешка Артист, — сверху закроем ветками. Так в Бенгалии ловят тигров. Когда оба провалятся, мы осторожно вытащим Ваньку, разбойника оставим в яме. Идет?