========== 5. Финник/Китнисс ==========

Ее мутит от аромата роз - сладковато-приторного, как запах разлагающейся плоти. Она не пьет шампанское, больше никогда. И не приезжает в Вашингтон даже сейчас, спустя столько лет.

Они встречаются в маленьких городках Новой Англии или на островах в Индийском океане, где песок на пляжах белый, как рассыпавшиеся в пыль кости.

Они часто молчат, слушая, как океан рокочет, будто раненный зверь, и долго-долго смотрят на звезды, которые тогда, в прошлой жизни, застилало пламя горящих кварталов, а крики людей, что заживо сгинули в захлопнувшейся мышеловке, и сейчас рефреном звучат в их мозгу. Словно это было вчера. Словно эти крики впитались в легкие, в воздух, который они вдыхают.

Они почти не говорят о прошлом, не вспоминают беспорядки, что вспыхнули по всей стране стихийно, как пожар от удара молнии в сухой степи. Они не говорят о друзьях, которых сломали те дни, превратив в тонкие тени, бледные призраки.

– Как Энни?
– Спросит все же она, просеивая песок сквозь дрожащие пальцы.

– Уже лучше. Врачи говорят, через пару месяцев смогу забрать ее домой. А Пит?

– Его амнезия необратима, но пытаемся… пытаемся жить дальше…

Она не скажет ему о приступах, что каждую ночь скручивают горло колючей проволокой, сквозь которую пропускают электрический ток.

Он не скажет ей о кошмаре, что приходит опять и опять - сойки-переродки с крыльями черными, будто смоль, рассекающие воздух острыми, словно бритва, крыльями, верещащие на разные голоса. Переродки, сбивающие с ног ее, сойку-пересмешницу. Переродки, вспарывающие ее лицо кривыми блестящими клювами…

Когда Южный крест переместится на небе, клонясь к горизонту, он найдет ее руку, что светится серебристым в холодном свете равнодушно поблескивающих звезд.

– Мы не должны больше видеться, Финник, - прошепчет она, ловя губами стон, срывающийся с его губ.

– Мы пытались, Огненная Китнисс, - выдохнет он, запуская пальцы в ее волосы.

Она не заплетает ту косу, больше никогда.

Утром море холодное, а по песку, переваливаясь с боку на бок, бродят толстые чайки. Ветер полощет исхлестанный непогодой звездно-полосатый флаг на тонкой рее. Она перевернется в его руках, утыкаясь носом в теплую грудь. Он пахнет арахисом и тмином. И ее голове так удобно лежать на широком плече.

– Это неправильно, ты знаешь это, Финник Одэйр.

– Мы не сможем быть порознь, Китнисс Эвердин.

Он не знает, что ее нет здесь и не было никогда, потому что сойка-пересмешница пала в последнем бою за столицу. Упала, зажимая руками рваную рану на груди. Она улыбалась, когда кровь темная, как вишневый сироп, толчками выплескивалась наружу, заливаясь асфальт и ярко-изумрудную траву на лужайке у Белого дома. И когда глаза ее застыли, вглядываясь в черное от истребителей небо, пришло сообщение, что Сноу взят в плен. Китнисс никогда не узнала об этом.

Он не знает, что ее нет здесь и не было никогда, потому что сам погиб днем раньше в наступлении на Вашингтон. Фосфорная мина взорвалась под ногами, превращая Финника в пыль. Китнисс Эвердин не узнала об этом, не услышала даже хриплого всхлипа по рации перед тем, как взрывы, распускающейся огненными цветами там и тут, превратили город в лучшую картину постмодернизма этой эпохи.

Она не знает, что его нет здесь и не было никогда, потому что Финник Одэйер никогда не умирал в ее мире.

В мире бледных теней и соленого ветра, дующего с океана.

========== 6. Финник/Китнисс ==========

Эти зубы белее сахара, которые Финник скармливает с ладони холеному жеребцу и что-то шепчет в нервно подрагивающее ухо, гладит кажущуюся бархатной морду. А потом видит ее, Китнисс, - и в глазах столько нахальства и смеха, что хочется забить их ему в глотку порциями.

Но он лишь закидывает в рот последний кубик сахара, громко хрустя. А она старается не думать, что его волосы - не жидкое золото, они как колосья зрелой пшеницы на ветру. И прямо сейчас даже кажется, будто теплый ветер, что дует с поля, касается кожи, пробирается под гибкий эластичный комбинезон, как его руки ночами…

– К черту иди, - толкает плечом и идет прочь, купая в плещущем из глаз презрении.

Финник Одэйр - красавчик, всеобщий любимчик.

Хохочет, раскатывая языком по небу сладкие крошки, что царапают язык осколками стекла.

– Великолепная Китнисс Эвердин.
– И это не звучит как комплимент. Насмешка, ирония, стеб…

*

– Сейчас я вернусь и разобью его смазливое личико, - Пит закипает, он готов рваться в бой, крушить и громить, лишь бы защитить непорочную честь своей леди. Той, которую любил с самого детства. Той, которую не чаял завоевать.

– Не надо, Пит, он этого не стоит. Пойдем лучше, нас Хеймитч ждет.

Он слушается. Она лишь тихонько сжимает его ладонь, и Пит остывает, улыбается смущенно и неловко треплет по плечу.

Ментор и правда ждет, привычно отбрасывая засаленные пряди со лба. Тянется к графину с бренди и немедленно получает по рукам от Эффи, на которой сегодня ярко-розовый парик и золотистые накладные ресницы, такие длинные, что шкрябают по лбу каждый раз, когда она моргает.

Китнисс садится (почти падает) в кресло и закрывает глаза, отгораживаясь от возмущенного голоса Пита, от истеричных причитаний Эффи, от тяжелого взгляда Хеймитча.