— Не будьте столь бессовестны с ней. По-моему, она очаровательная девушка и не заслуживает такого обмана с нашей стороны. Я с самого начала видела Ваши поползновения, но…

— Мистер Арчер? — вдруг услышали они со стороны двери в кладовку.

Вероника поспешила вытащить руки мужчины из своей блузки. Развернувшись, они увидели одного из официантов отеля. Он стоял с занесенной вверх рукой, словно собирался постучать в дверь, но, увидев, чем занимается его патрон, сильно покраснел. Арчер возмущенно фыркнул.

— Какого черта Вам тут нужно? Неужели Вам больше нечем заняться?

— Сэр, Ваш… Ваш будущий тесть отправил меня на Ваши поиски. Лорд Сильверстоун желает знать сколько нанято пароходов для завтрашней транспортировки всех гостей в церковь на церемонию. Он говорит, что собралось столько народу, что он сомневается, насколько это возможно…

— Сильверстоун… — буркнул Арчер. — Я уже устал от этих Сильверстоунов, а ведь все еще только начинается. — Он взглянул на Веронику, пытающуюся подвязать лентой свои кудри и усмехнулся. — Полагаю, мне придется спуститься ненадолго, но я скоро вернусь. Вы ведь не попытаетесь отсюда сбежать, верно?

— Даю слово, что нет, — ответила Вероника, радуясь так кстати вошедшему официанту. — Здесь вокруг слишком много интересного, чтобы вот так все бросить и уйти.

Когда Арчер ушел следом за официантом, притворив дверь, девушка вздохнула с облегчением. Она попала в переплет, из которого не знала как теперь выбраться, и, если честно, не была уверена, хочет ли из него выбираться, но главное сейчас то, что ее план сработал. Она была в комнате отеля, куда «Сонные шпили» ни за что не проникли бы иным способом… она была совершенно одна с обломками былой жизни Ванделёров.

Вероника быстро пришла в движение. Последующие четверть часа она посвятила осмотру кладовой, открывая все ящики и дверцы шкафов, опустошая швейные ящики и полусгоревшие шляпные коробки, роясь в ворохе кукол с выпавшими глазами и потрескавшимися лицами…

В конце концов, она нашла то, что искала с самого начала. За диваном, обитым красным сатином, стоящим в углу, виднелась груда холстов. Торопясь до них добраться, Вероника чуть не упала, обрушив на своем пути вешалку и маленький столик. Она отодвинула диван, чтобы можно было пролезть между ним и стеной и присела на корточки. Без сомнения, это была коллекция портретов Ванделёров самых разных размеров и так покрытых пылью, что даже не особо брезгливая Вероника сморщилась от отвращения, беря их в руки. Она начала разворачивать картины, чтобы попытаться разобраться, кто скрывался под слоем грязи и копоти, хоть их имена ни о чем ей не говорили… пока она, уже теряя терпение, не наткнулась, наконец, на маленькое изображение той, которую она и искала.

Виола Ванделёр лет семи смотрела на нее с портрета с достоинством, больше подходящем для женщины лет тридцати. Вероника, затаив дыхание, осторожно протерла поверхность картины рукавом блузки, чтобы убрать с нее пыль и паутину. Она не ошиблась: маленькая бронзовая табличка на внешней раме гласила: «Виола Ванделёр, 1844 год». Годами позже, эта девочка погибнет в огне в том самом доме, в интерьерах которого была изображена на портрете. Платье черного цвета указывало на траур по кому-то, девочка держала фарфоровую куклу с оторванной рукой. «Я словно смотрю на детскую версию ростры «Персефоны», — подумала Вероника. — Те же глаза, та же форма лица… Должно быть, скульптор был очень талантлив».

Девушка почти целую минуту рассматривала портрет, прежде чем продолжить свои изыскания. Она выяснила, что девочка довольно часто позировала художникам. Была Виола двенадцати лет, уже без траурного одеяния, сидящая на плетеном стуле, очень похожем на те, которые валялись теперь на чердаке. Виола чуть постарше, одетая в костюм для верховой езды, держащая под уздцы лошадь на фоне конюшен. Взрослая Виола, превратившаяся в прекрасную девушку с округлыми формами и дерзким взглядом, принарядившаяся, словно готовящаяся к первому выходу в свет принцесса: одна рука лежала на груди, вторая опиралась на каминную полку в той самой библиотеке, в которой позже погибла. Были также портреты пары, которая, судя по всему, являлась родителями Виолы, а также очень похожего на Виолу юноши по имени Филипп, скорее всего брата девушки. Последняя картина оказалась такой тяжелой, что Вероника не могла ее перевернуть к себе лицом, и ей пришлось просто подтолкнуть ее, чтобы та упала обратной стороной на диван. Взрослая Виола в вечернем платье из голубого тюля демонстрировала роскошный гарнитур из изумрудов, стоя на террасе. Но на этот раз он была не одна: рядом стоял Филипп Ванделёр в безупречном темном костюме и серебристом жилете. Справа от брата и сестры, едва различимая из-за копоти, находилась третья персона, тоже одетая в голубое платье…

Полностью поглощенная изучением портретов, Вероника не услышала, как вернулся Арчер, пока он не закрыл дверь в кладовку.

— Что ж, похоже, мой тесть остался доволен. Я сказал ему, что буду занят в своем кабинете до ужина, так что, надеюсь, что больше нас никто не побеспокоит.

Вероника, не обращая внимания на его слова, провела рукой по обгоревшему холсту. Огонь превратил его в почти бесцветный лоскут, тем не менее, все еще можно было разглядеть внешность той женщины, которая заставила Веронику застыть на месте…

Это была еще одна Виола Ванделёр, с такими же светлыми глазами, темными волосами, теми же чертами лица, хоть и несколькими годами моложе.

— Мисс Куиллс? — услышала она за спиной голос Арчера. Он снова стоял рядом с ней, положив на плечи девушки руки, похожие на лапы пауков, в изобилии живущих на чердаке. — Все в порядке? Почему Вы так удивлены?

— Все нормально, — через силу произнесла сбитая с толку девушка. — Должно быть, дело во всех этих воспоминаниях…

Она умолкла, когда ее взгляд опустился на бронзовую табличку на раме. Она была покрыта пылью, но можно было без труда прочитать: «Виола, Филипп и Мюриэль Ванделёр, 1856 год». Мюриэль. У Виолы была сестра.