— Работенку? — заинтересовался Лайнел. — Звучит так, словно речь идет о чем-то не совсем легальном, мистер Хэдли.

— Кажется, впервые в жизни я согласна с мистером Ленноксом, — добавила мисс Стирлинг. — Если кто и разбирается в такого рода вещах, так это он.

Лайнел поклонился, бросив в ее сторону колючий взгляд. Александр придержал его за плечо, а Хэдли, тем временем. продолжил:

— Я вас уверяю, господа, мы никогда не делали ничего противозаконного. Проблем никому не хотелось, тем более что… — мужчина покраснел еще больше и смущенно пробормотал: — однажды, я целую неделю провел в полиции за одно дело, и когда вышел, то дал себе слово никогда больше туда не попадать. Если честно, иногда пиво ударяет мне в голову, и здесь мне нечем гордиться, но я честный человек…

— Хэдли, еще чуть-чуть и ты убедишь этих людей, что ты безжалостный убийца или еще кто в этом духе, — сказал Гарланд и обратился к англичанам: — Все, что он сделал, так это забрался в огород одного из наших соседей. Все в Ванделёре знали, что он переживал не лучшие времена, и не обращали на такие вещи внимания, но этот идиот Ричардсон решил вызвать полицию.

— Ладно, мы с Джоном Ривзом ловили рыбу перед его хижиной, — уже более спокойно продолжил Хэдли. — И так как мы столько времени проводили на Миссисипи, то научились выжимать из реки по максимуму и использовать все, что нам приносили ее воды. Например, июньское половодье приносило кучу поваленных деревьев, которые мы вытаскивали на берег, сушили и продавали на дрова в окрестные села. Часто с нами ходил еще один парень из Ванделёра, ровесник Криса, по имени Джей Джексон. Он тоже был одинок, так как сбежал из дома в Новом Орлеане, где жил со своим дядей. По его словам, дядя был священником, а Джей на дух не переносил церковь. Таким образом, мы привыкли проводить время вместе, собирая приплывающий лес и все ценное, что приносила нам река. — Хэдли помолчал, разглядывая свои большие руки. — Однажды, наше внимание привлекло что-то блестящее, и когда Джонни и Джей вытащили предмет из грязи, то оказалось, что это жемчужина размером с горошину. Мы поехали в Новый Орлеан, чтобы попытаться ее продать и нам удалось выручить неплохие деньги в одном магазине Французского квартала, который нам подсказал Джей. Этот случай привел к тому, что мальчишки стали рисковать все больше и больше…

— А когда древесина перестала казаться выгодным делом, — догадался Александр, — то они вспомнили о бродивших по Ванделёру слухах о затонувшем в паре метрах от деревни корабле. И о грузе этого корабля.

— Я ни за что в жизни не приблизился бы к «Персефоне», — заверил их Хэдли. — Я знал о дурной славе этого места и рассказы о проклятии, которое не дает членам экипажа покоиться с миром. Джонни и Джей насмехались надо мной, считали меня трусом. Они совершенно не боялись того, что могли сделать с ними погибшие моряки. "

Они также мертвы, как и это

", — заявил мне однажды Джонни, пнув одно из наших бревен. Так что мне оставалось, лишь остаться на берегу, глядя на то, как ребята на каноэ Джея направились к середине реки, спрыгнули в воду в одних штанах с ножами в руках и принялись нырять там, где по словам старожилов затонуло судно. Им пришлось делать это днем, чтобы можно было хоть что-то разглядеть под водой, но при этом избежать любопытных взглядом соседей. На берег ребята вернулись через полчаса с какими-то предметами, добытыми среди сгнивших обломков древесины и оснастки. По их словам, «Персефона» представляла собой печальное зрелище: она покоилась на мели на дне реки, с кормой, увязшей в иле и направленной вверх носовой частью. Парни попали внутрь через оставшийся открытым люк. Откровенно говоря, они выглядели скорее воодушевленными, чем испуганными.

— Что же они нашли на корабле? — полюбопытствовала Вероника.

— Боюсь, ничего похожего на ту жемчужину. Пара помятых жестянок с чаем, бутылка джина… несколько потрескавшихся тарелок с никогда не виденным нами гербом — якорь, две перекрещивающиеся пушки и венок…

— Это герб военно-морского флота Штатов Конфедерации, — объяснила мисс Стирлинг. — Я видела его в документах музея Осло, когда мы с патроном узнали историю «Персефоны».

— Полагаю, на этот раз им не так повезло с продажей, — сказал Оливер.

— Не знаю, сэр, сколько бы им дали за находки. Мы так и не успели их продать, — голос Хэдли становился все тише, он уже почти шептал. — Хижина Джонни находилась к воде ближе остальных, поэтому мы решили спрятать найденное именно там, а на следующий день отвезти во Французский квартал. Но когда мы с Джеем пришли туда утром… Джонни был… он был…

Хэдли умолк и спрятал лицо в ладонях. Кристофер Гарланд успокаивающе похлопал его по спине, чтобы мужчина взял себя в руки.

— Он был мертв, — резко закончил оборванную фразу Лайнел.

— Да, сэр, он был мертв. Без единой раны, которая указывала бы на драку. Полиция ничего не обнаружила, тело уже остыло, когда мы наткнулись на него. Вещи с «Персефоны» исчезли.

— Как вы сказали? — удивился Александр. — Кто-то унес их из хижины?

— Да, сэр, должно быть все случилось ночью, одновременно с гибелью Джонни.

— Но я не понимаю, почему все решили, что за обоими происшествиями стоит экипаж «Персефоны»? — заявил Лайнел, скептически изогнув бровь. — Наверняка это дело рук какого-нибудь болтающегося по округе воришки. Он узнал о поднятых со дна сокровищах и решил отобрать их у Ривза, пока тот не успел все продать.

— Ты думаешь, что пара жестянок чая и битые тарелки стоили того, чтобы лишить жизни пятнадцатилетнего парнишку? — спросила Вероника.

— Никакой это был не воришка, — продолжал шептать Хэдли. Все присутствующие снова повернулись к нему. — Это дело рук этого проклятого корабля. Тех людей, которые на нем утонули. Это река покончила с Джонни и сделает тоже самое с любым, кто слишком близко подойдет к обломкам «Персефоны».

После его слов воцарилась полная тишина. Проникающий сквозь занавески свет становился все бледнее и едва освещал черты лица отца Кристофера Гарланда, наблюдавшего за разговором с высоты своего портрета.