Осмотрелся Иван Васильевич: ничего не видно, ничего не слышно. Слышит — собаки забрехали.

— Пойду на лай, — решил он.

Идёт-идёт, видит, дом стоит — да не простой, а разбойничий: ворота чугунные, запоры огромные. Иван Васильевич смекает: «Спросят, ты чей человек? Скажу, что всему острову разбойник. А иначе не сдобровать».

Стучал, стучал, наконец впустили его.

— Ты чей человек? — спрашивают.

— А я всему острову разбойник, — отвечает он смело.

Повели его к атаману. А у того пир идёт. Сидит Иван Васильевич с разбойниками, ест, пьёт. Вдруг один из разбойников кричит:

— Братцы, корабли идут. Пошли грабить их!

— Ты с нами пойдешь? — спрашивает новичка атаман.

— Не могу я с вами идти. Я всегда один граблю. Попадётся корабль — сам разобью.

Отпустили его одного. Пошёл Иван Васильевич, лёг у камышей и заплакал:

— С чем к атаману возвращаться? Отнесу ему два червонца из тех, что в кармане остались.

Возвращаются разбойники. Добыча у них славная, много добра несут. А навстречу Иван Васильевич:

— Вот Бог два червонца дал.

Посмотрел атаман и говорит:

— У нас таких денег нет. Хороший улов.

На другую ночь опять на разбой собираются.

— Ты с нами пойдёшь? — спрашивает атаман.

— Нет, я один пойду, — отвечает Иван Васильевич. Достал он из кармана еще два червонца и поджидает разбойников.

А у разбойников бой не шуточный. Напали они на сильный корабль.

Стражники порубили немало разбойников, и сам атаман погиб. Возвращаются оставшиеся ни с чем. А Иван Васильевич снова им два червонца протягивает.

— Вот кто у нас новым атаманом будет! — кричат разбойники.

— Нет, я и так вам буду служить, — отвечает Иван Васильевич.

— Не согласишься, голову отсечём да в море бросим, — отвечают разбойники.

Делать нечего, надо соглашаться. Отдали ему ключи от всех комнат, от всего добра.

Пошёл Иван Васильевич с хозяйством знакомиться.

В комнатах товаров всяких много и еды и питья вдоволь. Стал он разбойников потчевать. Ключами звякнет — ещё вина прибавляет.

— Хорошо нам с новым молодым атаманом! Кормит, поит лучше старого, — говорят разбойники.

Пошёл Иван Васильевич в одну из комнат ветчины взять, а в комнате на золоте девушка сидит.

— Ты кто? — спрашивает.

— Я Елена, королевская дочь. Поймали меня и держат взаперти. Как же из неволюшки выходить?

— Ты, Елена-королевна, попотчуй братьев-разбойничков, будь нам хозяюшкой. А как тебя из неволи вызволить, это уж моё дело, — отвечает Иван Васильевич.

Вновь вернулись разбойнички с добычей, стали пировать. А он им говорит:

— Братцы-разбойники, что-то казна у нас где зря валяется. Надо бы медь к меди, серебро к серебру, золото к золоту отобрать, в порядок всё привести.

Всё сделали, как он велел. Иван Васильевич разбойничков кормит, поит пуще прежнего.

— Вот нам раздолье, не то что при старом атамане, — говорят разбойники.

А Иван Васильевич им опять:

— Братцы-разбойнички, что-то казна у нас вся в кучах лежит. Надо бы нашить мешки и в них казну сложить.

Так и сделали. Подгребли, подсчитали, в мешки сложили.

А в это время разбойнички притащили к острову корабли.

Иван Васильевич и говорит Елене-королевне:

— Я тебя выпущу, ступай на берег, подбери судёнышко полегче, побыстроходней. Будь что будет, поплывём с тобой отсюда.

Разбойнички в разбой отправились, а он казну на телегу погрузил — и к кораблю.

Перенёс мешки с золотом, серебром и медью на корабль и поплыли они вдвоём.

Вернулись разбойнички, хватились, а ни Ивана Васильевича, ни Елены-королевны нет. Снарядили они погоню на корабле.

Догоняют, совсем близко беглецы.

— Иван Васильевич, а Иван Васильевич, подожди! Плохо ли было у нас, зачем же уплываешь? Догоним — убьём! — кричат разбойнички.

А он — от них. Видит, на море рыбаки рыбу ловят.

— Подсобите! Садитесь к нам! Я вам денег дам, — кричит Иван Васильевич.

Те сели и давай подсоблять.

Снова догоняют разбойники, совсем близко беглецы.

Но тут ветер натянул паруса на корабле Ивана Васильевича, и полетел корабль, как птица.

Приплывают они в город, к царю.

Дал Иван Васильевич рыбакам денег, а сам с Еле-ной-королевной на квартиру у бедной вдовы стал.

Нарядились Иван Васильевич и Елена-королевна так, что лучше нельзя, и пошли в церковь, к обедне. А в церкви и сам царь был. Царь не Богу молится, а на чужестранцев глядит.