Он хмурился, глядя, как она усаживается на приготовленную подстилку, подбирает под себя тощие ноги и тщательно разглаживает многочисленные складки на юбке.

— Приручаешь, что ли? — вдруг дошло до него… И он расхохотался. — Приручаешь! Дурёха… Кто тебя надоумил-то?

Она терпеливо дождалась, когда он немного успокоится, а потом вздохнула:

— Вовсе нет. Хочу узнать вас. И чтобы вы узнали меня. Разве это плохо?

— Бесполезно, — отрезал Грейбек и, тоже усевшись на пол, привалился плечом к решётке. — Без аконитки всё равно сожру. Да и с ней…

— Профессор Скамандер говорит, что быть кем-то съеденным — не самая плохая смерть, — совершенно невозмутимо пожала плечами ненормальная девица. — В ней хотя бы есть смысл… а может, и польза.

— Дурак он — этот твой профессор Скамандер, — припечатал Фенрир.

— Не-е-ет, — заулыбалась она. — Он очень умный! Он известный магозоолог. Я учусь у него…

— Дури набираешься, — согласно кивнул Грейбек. — Его идея — приручить оборотня?

— Не приручить, а сблизиться, — опять поправила она. — Моя. У нас в Хогвартсе был учитель. Профессор Люпин… — Фенрир криво ухмыльнулся, и она понимающе кивнула: — Да, я слышала, что это вы его… обратили.

— А надо было сожрать. Никчёмный получился щенок.

— Вы зря на него наговариваете, — нахмурила она светлые брови. — Мистер Люпин заставил волшебников сомневаться… в необходимости истребления оборотней.

Он фыркнул:

— Меня прям гордость берёт…

— Думаю, я бы тоже гордилась, — отозвалась она.

Грейбек несколько секунд рассматривал девку, пытаясь сообразить: издевается или правда не поняла. Однако улыбка её была такой искренней, а в серых глазах отражалось столько мечтательного лукавства, что ни к какому выводу он так и не пришёл.

— Ну? — рыкнул Фенрир.

Она слегка вздрогнула и тут же кивнула:

— Ну вот… Когда мистер Люпин ещё учился в Хогвартсе, у него было трое друзей. Все они стали анимагами… Чтобы не оставлять его в полнолуние наедине с собой…

Грейбек, ощутив, как под темечком неприятно защекотало от безуспешных попыток найти в её словах логику, перебил этот поток бреда:

— Как это «не оставлять»?

И Лавгуд вдруг счастливо засияла:

— Вот именно, мистер Грейбек! В анимагической форме они могли не бояться заражения…

— Эт понятно, — отмахнулся он, будто от назойливой мухи. — А что ему мешало выпустить им кишки?

— Дружба, — обронила она и закусила губу.

Он долго вглядывался в её лицо. Безумие безумием, но всему должен быть предел! А Лавгуд… Лавгуд беспредельничала.

— Тебя наебали, — наконец выдал он свой вердикт.

Она отрицательно мотнула головой, не соглашаясь, однако оборвала спор обезоруживающим:

— А давайте проверим.

Грейбек несколько секунд задумчиво хмурился. Это всё было бредом. Полным. Но… Что он терял?

— В полнолуние тебя ко мне не пустят, — привёл он последний довод.

Она радостно заулыбалась, опять полезла в сумку, и вскоре между прутьев прямо ему под нос просунулся свиток с министерской печатью.

— И что там? — Грейбек читал плохо… точнее, узнавал в закорючках разве что собственное имя.

Она удивлённо хлопнула ресницами, но сообразила быстро:

— Это распоряжение за подписью министра Шеклболта. Меня обязаны пропускать к вам в любое время и на тот срок, который мне потребуется. И в полнолуние тоже. А ещё, согласно ему же, исполнение вашего приговора приостановлено до окончания эксперимента… а после окончания дело будет направлено на пересмотр. Правда, чудесно?

Он отобрал у неё бумагу, развернул непослушными пальцами и уставился на непонятные каракули. Его имя и впрямь повторялось в документе несколько раз.

— Почему я? — хрипло выдавил он.

Она слегка пожала плечами и, забрав свиток, отвернулась, чтобы спрятать его обратно в сумку.

— Вы опасный. По-настоящему. Если бы не высвечиватель, нам бы и поговорить толком не дали. Они, надзиратели ваши, вас, знаете, как боятся! В полнолуние нам придётся с ними мириться, высвечиватель-то использовать не получится. Но мы что-нибудь придумаем. Мой папа недавно изобрёл…

Лавгуд приходила ежедневно. Всегда в одно и то же время, всегда со свежим куском баранины, а вскоре стала брать с собой ещё и новые выпуски «Ежедневного пророка», которые читала вслух. За две недели Грейбек настолько привык к её визитам, к её негромкому голосу, к безмятежной улыбке, к восхищенным взглядам, направленным на него, когда он ел, к совершенному отсутствию у неё инстинкта самосохранения… что, когда вместо Луны внезапно явился Скамандер, Фенрир… испугался.

— Где она? — голос отказал, Грейбек сам не был уверен, что задал вопрос вслух.