В управлении, несмотря на поздний час, было многолюдно. В плохо протопленных коридорах толпились просители и лица, преданные правительству, сновали чиновники ведомства с бумагами. Оставляя на полу грязные следы, разносили к печам дрова истопники, полицейские чины выводили из кабинетов дознавателей задержанных, а у отдела наружного наблюдения негромко переговаривались какие-то невзрачные личности. Было холодно. Дежурный офицер поинтересовался, указывая на Громыхайло: "А этого зачем сюда притащил? К награде представлять? Ну-ну. Мазепа тебе в пояс поклонится. Из начальства, к сожалению, сейчас никого. Если Дедюхин устраивает, шагайте к нему". Заведующий отделом наружного наблюдения, выслушав пристава, укоризненно покачал головой и попросил пригласить урядника. Осмотрев служителя с разбитой губой, усмехнулся и приказал тому присесть за стол: _

– Опиши-ка мне подробно, голубок, отпущенную тобой девицу. Сколько годиков ей? Толста, худа? Нос у ней, брови какие?

– Так я грамоте ить тихо знаю, да и темно было, - замялся Громыхайло.
– Как я у ей нос-от разгляжу? В тулупе она. Ну. Молодая. В голос ревела. Соседкой сказывалась. Я б ни в жизнь, знаючи-то. А так чего? Э-э... Хроменькая. Эдак вот ногу тащила, - показал, встав со стула.
– И ведро у ей было. Чего теперь со мной-то, ваше благородие?

– Обожди за дверью, - приказал ему Дедюхин и недовольно глянул на Чернолобова, - Эх, Василий Петрович, любишь ты своевольничать. Кто тебе команду давал дом штурмовать? Всего и было-то велено за юнцом посмотреть, и не пугать его до времени. Почему никого в известность не поставил? Чего такого "шушер" мой высмотрел в доме, что ты туда с командой наскочил? Бомбы там мастерили? Или людей на куски резали? Кому и о чём сейчас докладывать?

– Но твой "прилипала", Тихон Макарыч, бросился ко мне с сообщеньем, будто слышал через окно, как подозрительные лица намечают дело чьего-то убийства. Вот я и... а если б они...

– Я тебя спрашиваю: что в доме нашли? Гектограф? Прокламации? Оружие? Прокурору что говорить будешь? Может, собралась там компания и, напившись, куражилась, а ты с ружьями к ней в гости! И то, что из дому ход имеется под землёй, тоже ни о чём не говорит. Его, скажут тебе, ещё при Ермаке казачки проковыряли от нехристей спасаясь. И поди докажи, что это не так. А где он, кстати?

– Кто, Ермак?

– Топтун мой.

– Домой отпустил.

– Тьфу!
– выругался Дедюхин, - Посылай за ним. Он мне ещё за сегодняшний день не отчитался. Хотя, постой. Докладывать начальству резона не вижу, одни неприятности наживём. Ты ведь понимаешь, что в этой промашке не только твоя, но и моя вина есть -плохо своих "наружников" дрессирую. Сделаем так: ты уряднику своему ещё раз по морде съезди, чтоб молчал. В его же интересе. А я своего ретивого охломона для порядка на десять целковых оштрафую, чтоб знал наперёд, подлец, как инструкции нарушать. Ну, а сбежавший хозяин дома от нас никуда не денется. Так? Так. Паренёк тоже нам известен. Ну, а про хромую девку ты дай команду околоточному, чтоб он тихо в своих улицах людишек пораспрашивал. На Руси хоть и хватает убогих да горбатых, только каждый из них скорбь свою телесную далеко от дома не таскает. Тяжело её носить. Где-нибудь калечная эта выплывет. Вот, когда установим её, тогда к начальству и пойдём. Всё, Василий Петрович, не задерживай меня, ориентировок ещё с десяток надо к утру изготовить.

Чернолобов пожал плечами и вышел. На улице, подумав, протянул Громыхайло полтинник и уже по-доброму сказал, чтоб тот сходил куда-нибудь согреться, а завтра дома отлежался.

* * *

На грязной базарной площади, облепленной лавчонками, питейными заведениями и тёмным галдящим людом, рыжий вертлявый мужик, одетый с некоторой претензией на шик: и сапоги-то у него начищены до блеска, и лиловая атласная рубаха виднеется под небрежно распахнутым кожушком, и медная цепочка от часов свисает из кармашка бархатной жилетки - сразу привлёк внимание Палестина. Чёрная слобода - место жутковатое. Говорят, в кого здесь ни плюнь, либо в бывшего, либо в будущего каторжника попадёшь. Пропасть можно ни за грош. Юноша про то был наслышан, и потому обращаться к незнакомцу сразу не стал - кто его знает, что за щёголь? Но рыжий, перехватив взгляд Палестина, чуть вихляясь, подошёл сам. "Чем-то интересуетесь, мил-человек?" - картинно склонил голову набок. "Да нет, я так, приятеля своего ищу. Где-то тут, сказали, проживает", - грубовато, не глядя на возникшего рядом "модника", ответил Палестин.

– Так быстрее называйте его имя, и ваша встреча скоро состоится, - игриво разведя руки в стороны и притопнув, по-свойски подмигнул мужик.

– Очень благодарствую, однако сам найду.

– Тогда купите у меня превосходное средство от геморроя "Анузоль", - не отставал вертлявый, - Хворь сия очень, скажу я вам, коварственная. Вот вы, к примеру, сегодня, ничего такого не подозреваете, а завтра она - бац!
– и очень даже запросто случится.

– Что вы говорите!
– решил поддержать разговор Палестин и поинтересовался ценой лекарства.

– Так смешная цена, мил-человек. Если вы возьмёте сразу два флакона, отдам и вовсе за полтора рубля. А ещё шелковую тряпицу для втирания присовокуплю. Очень рекомендую.

– Ладно, я возьму у вас эту гадость, но при согласии, что вы поможете мне отыскать Болдыря.

Рыжий как-то странно дёрнулся:

– Как? Как вы спросили? Болдыря?
– и резко приблизил своё лицо к лицу Палестина, - Будьте очень потише, мил-человек, а то вы так непочтительно интересуетесь об нашем уважаемом Григории Платоновиче, что даже те, кто этого не слышал, могут за вас расстроиться.

Юноша испуганно приподнял свою шляпу:

– Приношу извинения. Конечно же, конечно, Григория Платоновича. Просто за глаза его, почему-то, чаще называют Болдырем. Уж и не знаю, почему?

– Да то и знать вам не надобно. А вы к нему с каким делом припожаловали? Коммерция? Подряд ищите? Али чего другое?

Палестин обозлился:

– Скажите ему, варвара любопытная, что интерес мой чисто политический. Но Григорий Платонович поимеет с него неплохую выгоду.

Мужик неподдельно удивился, стал нервно оглядываться по сторонам. Но, видимо, решившись на что-то, повёл пальцем: