– Михаил, я, конечно, извиняюсь. Но! Мне кажется, помогая лечить чужие геморрои, ты совсем забыл о женщинах. Не рано себя в монахи записал? Смени завтра своё хламьё, - он подёргал на "рыжем" жилетку, - Трость в руку, котелок на голову, и нанеси визит своей Люське Давойтис, прошу прощения - мадам Дюшон в её лупанарий.

Рыжий отшатнулся:

– Это зачем ещё? Не поеду я к энтой стерве, Григорий Платоныч, хоч режьте.

– Поедешь, - твёрдо отрезал Калетин, - Терзать её уже немолодое тело тебе не нужно. Руками поработать требуется: вот тебе пистолетик, пристрой его в её интимных апартаментах, да так, чтоб потом - в нужное время - отыскать его можно было. И сделай всё тихо, без скандалов и мордобоя. Понял?

– А одеваться-то "гусаром" зачем? Я, бывало, без фрака в одних кальсонах к ней заявлялся.

– Миша, - укоризненно посмотрел Калетин, - Если ты притащишься туда в нижнем белье, то швейцар мордой вперёд спустит тебя с лестницы. Времена меняются. Это вчера Люсьен мелким воровством пробивалась и, думаю, даже чулок приличных не имела, а нынче она - дама вся с претензиями. И мужиками бедными стала брезговать. Поговаривают, что сам вице-губернатор тайно посещает её "богадельню". Поэтому, Миша, приличия нужно соблюсти. Да и дело сделать легче будет, если ты явишься к ней не облезлым псом, как раньше, а соколом с золотыми перьями.

* * *

У дома на Купеческой улице, в котором располагался салон приватных встреч Люсьен Дюшон, махали мётлами дворники: "Ты, Василья, почто у ворот эку кучу оставил?
– переругивались между собой, - Так нешто то я, Федос? Я ить похмелился уже и могу тебе зубья посчитать", - огрызался Василий. И случилась бы драка, да тут к подъезду вышагнул из темноты человек в дорогом долгополом пальто. Поигрывая тростью, прошёл мимо Федоса, но вдруг остановился, приподнял левую руку и пошевелил затянутыми в перчатку пальцами. Дворникам такие жесты были знакомы, и Федос, сделав несколько шагов в сторону посетителя, снял шапчонку: "Чего изволите, барин?"

– Что-то я раньше тебя здесь не видел, - упёрлись в Федоса глаза из-под котелка, - Давно служишь?

– Почитай с октября и заступил, - надевая шапку, ответил Федос, и на всякий случай добавил, - А до того у господина Седальцева при конюшне состоял.

– А дружок твой, вроде, в участке мне встречался. Нет?

– Так ить, господин хороший, наш брат там нередко бывают. А как же: приказано обо всём, что непотребство для власти обнаруживает, докладать без промедлениев, - испуганно снова снял шапку дворник.

– Ладно, это я так, для порядку. Ты мне, мил-человек, скажи лучше: много ли сегодня публики у мадам Дюшон?

– Потемну человек семь прибыло, а которые так и со вчера не уезжали - офицеры, студенты два, кажется, ещё компания по виду купецкая. Голодранцы ещё хотели пройти, да мы их в мётлы. Сами понимаете, не велено босякам потакать.

– А у дверей кто нынче встречает? Павел Игнатьич?

Федос перекрестился:

– Да ить, рази, вы не знаете, что Павел то Игнатьич в прошлую субботу преставился? А замест его Кольку Хворова отрядили.

– Хм, того, что в "Ямской" коридорным бегал?

– Его, коли знаком.

– Как звать тебя? Федосом? Вижу, Федос, парень ты не скучный и до работы охочий, а погулять с размахом не любишь ли? Ну, недельку на груди у одной горячей бабёнки сытым и пьяным поспать?

– Кто б отказался. Только ить не за просто же такое сулят.

– Верно, но тебе, мил-человек, и делать ничего не надо. Просто поднимись к Кольке и шепни ему, что человек, состоящий при вице-губернаторе, подъехал. Пусть Колька скажет кому надо, чтоб чёрный ход открыли. Сам понимаешь, мне лишние глаза ни к чему.

– Исделаем. Как не понять, всё исполним, - Федос приставил метлу к ограде, отряхнул налипший снег с валенок, взбежал по лестнице и - видно было - переговорил со швейцаром. Но тот, видимо, не поняв дворника, распахнул двери и заученно закричал: "Милости просим, ваше благородие, апартаменты, игральные столы, шампанское - всё к вашим услугам!"

Господин, "состоящий при вице-губернаторе", присел от неожиданности: "Ах ты, скотина!" - застонал и попятился к ограде. Федос кинулся к нему, но тот замахнулся на него тростью и скрылся в темноте.

Калетин, выслушав сбивчивый рассказ "рыжего" о своём конфузе, попенял ему:

– Миша, к какому забору ты приколотил свои мозги? Ну, кто научил тебя так с дворниками работать? Их же выпить сегодня интересует, а ты им - почём рожь на болоте. Я недоволен. Шагай к девочкам снова. Игрушка под Люськиной подушкой не отменяется.

Григорий Платонович походил по комнате и продолжил с сарказмом:

– А вот балаган твой насчёт подручника губернаторского я одобряю. Это ты хорошо придумал. Швейцар, он же полицией не зря к двери приставлен. Господа охранители слабости человеческие всегда коллекционировали. На всякий случай. Вот и мы, придёт пора, вице-губернатора с его потаскухой на крючок подвесим. Люсю, конечно, жалко, но что поделаешь: любить надо себя и только себя. И о будущем своём сегодня заботу проявлять. Иначе, Миша, из ядущих в ядомые превратимся. Ступай.