Конечно, они все уже знали о кабетах, о том, какие штуки те вытворяли. Но поверить, что им самим вскоре придется заняться телекинезом и телепортацией, было невозможно. Кто-то из парней пошутил про школу чародейства, Захар шутливо изобразил, как взмахивает волшебной палочкой:

– Крибле, крабле, бумс!

– Нет, все это больше походит на розыгрыш! – вмешался в разговор Андрей. – Кстати, а кто этот чудик, который Йорика победил? У меня возникли большие сомнения.

– Не сомневайся, - раздался позади веселящихся салаг голос Алиева.

– Товарищ лейтенант, - вытянулись по стойке «смирно» Кослинский и Дима.

– Марат, - улыбнулась Сан.

– Пойдем… чудик, - скользнув равнодушным взглядом по парням, позвал ее врач. – Знаю, времени у вас немного, но я не задержу. Просто хочу кое-что показать.

– Ребят… - девушка повернулась к друзьям. Жильцов махнул, мол, иди спокойно. Ваня тоже был непротив:

– Только не опоздай.

Когда Сан с Маратом немного отошли, до них донеслись возбужденные шепотки: «Это что, она? Неужто Сан пожирателя в нокаут оправила? Да ладно!»

– Зачем ты меня звал? – стараясь не обращать внимания на обсуждение собственной персоны, перешла к делу Карпатова. – Просто так? Давно не виделся и соскучился?

– И это тоже, - не стал отрицать Марат. – Там ветер стих, стало белым-бело. Красиво так, не передать! Пойдем в сарай, просто глянешь. А то боюсь, завтра эту роскошь лопатами сгребут, а потом с грязью смешают.

– Марат, серьезно? – Сан остановилась. – У меня занятия, а ты решил по пустякам отвлекать. Я тысячу раз видела снег. Он мокрый, холодный и блестит. Слушай, я понимаю, тебе не с кем разделить волшебный момент. Пригласи лучше Дроздову, ей такая поддержка будет кстати.

– Ты ничего не понимаешь, - в свою очередь застыл изваянием Алиев. Свет очередной лампы падал на его лицо, и зеленые глаза превратились в чистую бирюзу. Это было красиво, но не достаточно, чтобы переубедить Сан. – Это не просто снег, а первый снег. И нет, никого кроме тебя, я тащить на крышу не намерен. Тем более какую-то соплячку.

– Марик, Катя старше меня на два года.

– Не важно, все равно, она соплячка. Чуть что, носом хлюпать начинает и слезы пускать. Слушай, мне надоело тебя уговаривать. Мое дело предложить, а твое…

– Хорошо, пойдем! – сдалась Карпатова.

И они пошли. Сначала по лестнице вниз, потом в гардероб. Ура-ура, им вчера выдали теплые куртки, а футболки заменили водолазками, и охотники перестали все время мерзнуть. Привратник даже не стал смотреть пропуска, молча разблокировав турникет. И они вышли на морозный, прозрачный, как бокал в самом фешенебельном кафе, воздух. Облака, совсем недавно изрыгающие снежинки над головой, уползли куда-то за горизонт, открыли полный, круглый лик луны.

Привычно нырнув в сарай, отодвинули доску. Марат помог Сан взобраться наверх. А потом с видом хозяина обвел двор рукой:

– Ну, стоило оно или нет?

– Нет, - призналась Сан. – Слишком светло. Тени повсюду. Могут появиться…

– …пожиратели, - закончил за нее Алиев. – Не появятся. Они не любят луну. Никто не знает почему. Но в такие ночи ни одна тварь не выползает, чтобы навредить людям. Может, потому, что свет луны – отраженный. Может, они, как оборотни из глупых рассказов. Ты знала, что одна сторона спутника всегда остается в тени?

– Ты привел меня для того, чтобы читать лекции по астрономии?

– Да нет, конечно. Просто… иногда я думаю, что мы все похожи на Луну. Все ГМЛ, а, может, вообще все люди. Одна наша сторона всегда остается неосвещенной. И никто не знает, даже мы сами, что там? Может большущее черное пятно, гладкий гранит или серая чешуя?

– Хм... там два моря: Москвы и Мечты, а еще куча кратеров. Кажется, один из них назван в честь первой женщины-космонавта, - захихикала девушка, пытаясь одновременно зарыться носом поглубже в воротник.

– Терешкова. Название кратера. А еще там есть кратер Китов и Комаров. Но я совсем не о том. Посмотри на эту красоту, словно тысячи мельчайших осколков лунного света усеяли здесь все. В детстве я боялся порезаться о снег, он казался мне острым. А облака, наоборот – мягкими. У меня в комнате было окно, самое настоящее, только его закрыли толстым фанерным листом. А я проковырял дырочку. Сначала ковырял просто так. У каждого маленького ребенка свои ритуалы. Кто-то большой палец сосет, кто-то – в носу ковыряется, чтобы успокоиться или уснуть. А у меня была привычка перед сном ногтем колупать деревяшку. Годам к шести я начал делать это намеренно. В восемь лет, когда родители однажды ушли на работу, я взял у отца ящик с инструментами и вырезал в листе круглое отверстие. А, чтобы они не ругались, повесил на окно календарь. Еще одно мое увлечение – старые календари. Почему-то они мне ужасно нравились. И вот, когда становилось совсем жутко, сон никак не шел, я снимал календарь и смотрел на небо. На огрызок огромного голубого простора. Ты видела облака днем?