– Да, и не забудь поздороваться с этими славными людьми…

Джейн с улыбкой повернулась к поклонникам, опустила в притворном смущении глаза, сделала книксен и, послав воздушные поцелуи – два налево, два направо, – повернулась и протянула руки, чтобы ей помогли сойти по ступеням. Женщина в красной соломенной шляпке повернулась к приятельнице и театрально подняла брови.

– Ну и ну! Ты когда-нибудь видела что-то подобное?

Женщина в розовом в ужасе округлила глаза.

– Что получится из этого ребенка? Господи всемогущий! Нет, ты можешь себе представить?

Женщина в красной шляпке покачала головой.

– Жалко тех, – сказала она, – кому придется жить с ней. Вообрази только, каково им будет!

1959

– Плевать мне на то, что говорит отец. Я люблю тебя, Мэг. Чего стоят все миллионы Стэндиша с сравнении с таким ангелом, как ты?

Так говорил молодой человек привлекательной наружности с гладко зачесанными блестящими волосами. Его спутница, блондинка с красивыми глазами угольного цвета, закинув голову и слегка округлив тонко очерченные брови-ниточки, смотрела на него с тревожным ожиданием. Откуда-то сзади струился пронзительный лунный свет, образующий вокруг ее платиновых волос четкий нимб. На девушке были блузка с пышно подбитыми рукавами из газовой кисеи и свободно развевающаяся у колен юбка. Волшебная ночь, самый ее воздух источал звуки музыки, в которой угадывалась мелодия из «Лунного света на Пятой авеню».

– Да, Джефф, но он ведь не оставит тебе ни цента, А тебе никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь.

Но молодой человек был вооружен силою своей любви, и улыбка его только подчеркивала это.

– Ничего, Мэг, ради тебя я научусь работать. Сама увидишь. Ты еще будешь гордиться мной.

Девушка встретилась с ним взглядом, и, хоть глаза ее увлажнились, вид у нее оставался спокойным.

– Не так-то это просто. Ты родился посреди всего этого. – Она повела рукой, указывая на гипсовые перила террасы, на которой они стояли, особняк в глубине, широкие постриженные газоны, фонтаны и два бокала с шампанским на балюстраде. – Ты ведь даже не можешь себе представить, что это такое – жить в доме без горячей воды.

– С тобой – как в раю.

– Ах, Джефф, Джефф, какой же ты дурачок-романтик.

И они обнялись под звуки «Лунного света на Пятой авеню». Угольные глаза широко открылись и закрылись, словно в экстазе. Застонал саксофон. Скрипки, сотни скрипок наполнили ночь головокружительной дрожью. А потом, словно по мановению чьей-то невидимой руки, терраса, особняк и, наконец, сами влюбленные растаяли в воздухе. На их месте возник напряженно улыбающийся мужчина с кругами под глазами…

– Извините, друзья, за то, что мешаю вам спокойно смотреть этот чудесный фильм, но вы еще скажете спасибо, когда увидите, что я принес вашему любимому песику.

Наклонив могучий торс, миссис Бейтс, сидевшая в удобном мягком кресле, потянулась к экрану, приглушила звук и с ностальгической улыбкой обернулась к Харриэт Палмер, расположившейся на диване у противоположного края кофейного столика.

– Помню, когда я увидела этот фильм впервые, он показался мне просто бесподобным. Меня пригласил Клод… на воскресный сеанс. – Заметив, что Харриэт допила свой кофе, она поднялась и взяла ее чашку. – Его крутили в старом «Маджестике».

– Вроде бы я тоже видела эту картину, – с любезной улыбкой кивнула Харриэт Палмер. – Хотя не уверена. Не помните, когда ее сняли?

– В тридцать четвертом. – Миссис Бейтс остановилась у выхода в коридор. – Во всяком случае, так было указано в расписании в газете.

Вернувшись с наполненной чашкой, она поставила ее перед Харриэт.

– По-моему, я не пропустила ни одного фильма с участием Бланш Хадсон. – Она обернулась к экрану, убеждаясь, что реклама еще не закончилась. – Была просто без ума от нее – до тех самых пор, пока не случилось это несчастье. Помните? У меня тогда было такое чувство, словно это стряслось с кем-то из моих близких.

Харриэт сделала глоток кофе, подняла голову и кивнула.

– Очень хорошо вас понимаю. Она ведь и впрямь была красавица. Мне и сейчас так кажется.

Даже при неярком свете настольной лампы бросалась в глаза разница между двумя женщинами, хотя они были одного возраста – немного за пятьдесят. Пышнотелая круглолицая миссис Бейтс казалась старше стройной, явно старающейся держать себя в форме Харриэт Палмер. В то время как волосы у миссис Бейтс сохраняли естественный серо-стальной цвет, Харриэт предпочитала светлый серебристый оттенок. На миссис Бейтс было свободное домашнее платье, расшитое белыми лепестками, на Харриэт – обтягивающие черные брюки и белая шелковая блуза. Миссис Бейтс только переехала на запад из Форта Мэдисон, штат Айова. Харриэт Палмер всю жизнь прожила в Голливуде.

Однако, несмотря на все различия, обе женщины прекрасно ладили с того самого первого дня, когда миссис Бейтс поселилась на Хиллсайд-Террас. Овдовев менее года назад, она приехала в Калифорнию, чтобы быть подальше от родных мест, где все напоминало о счастливых днях, прожитых с мужем. Харриэт Палмер была замужем за юрисконсультом корпорации, проводившим большую часть времени вне города. Обе таким образом оказались как бы сами по себе и охотно коротали время вместе. Как правило, вечерами – и нынешний не стал исключением – они устраивались перед телевизором в уютной гостиной миссис Бейтс.