Под штык, летящий точно в затылок ненавистной уродливой образине, подныривает тонкий клинок и отводит в сторону.

– Откуда ты здесь?!

Караи отталкивается от панциря уже развернувшегося Леонардо и бросается на своего отца, вскидывая над головой катану.

Шредер смеется, всматриваясь в ее лицо и мельком замечая больную синь взгляда черепахи.

«Любишь? Его? Эту мразь? Растопчу и уничтожу! Моя дочь не будет с этим никогда».

– Ты сама рассказала, когда и куда прибыть! – он легко отбрасывает Караи в сторону.

В глазах Леонардо, обращенных на девушку, Шредер с торжеством и каким-то пронзительно-больным восторгом видит полыхнувшую муку и бросается в бой, больше не оглядываясь на дочь.

Он знает, что ее удержат и уведут футы – у них есть приказ.

Тук-тук-тук.

Маятник мерно стукался об деревянное основание, отсчитывая секунды сладкого торжества.

Его хотелось смаковать и растягивать, наслаждаться в полной мере, безоглядно утонув.

Шредер нахмурился, изучая сложную роспись на потолке. Что же отравляло его идеально сработавший план? Что же мешало в полной мере отдаться чувству победы?

«Рафаэль!!!»

Злость туманит взгляд красной вспышкой, сливаясь с ободранной банданой черепахи, которая медленно оборачивается.

Леонардо, увернувшийся от смертельного удара, откатился прочь, да Шредер и не торопился убивать его сразу – пусть сперва в полной мере хлебнет отчаяния и боли. Пусть заплатит за то, что Караи влюбилась в него.

Следовало ожидать, что ни решетки, ни охрана не смогут удержать огненный смерч, и он непременно появится здесь, своим внутренним зверем учуяв, что самое его дорогое будет этой ночью на этой пристани.

«Уродливая, искалеченная, слепая дрянь? Да что в нем такого-то, Рафаэль?! Какого демона ты топчешь все, что могло бы быть у тебя?! Я бы и так тебе его отдал потом, когда получил бы все желаемое».

– Рафаэль!

Шредер оборачивается на крик и видит Й’оку.

В черном, со знаками клана Фут на груди и рукавах, кимоно, в черной маске, закрывающей изуродованное лицо. С теми самыми знаками, что самим его ничтожным появлением на свет ему положены.

И он видит слепой взгляд огромного синего глаза, что устремлен на Рафаэля.

«Да как ты смеешь?! Ты должен упасть мне в ноги с благодарными словами за мое прощение и твою оставленную тебе никчемную жалкую жизнь! Ты должен на меня смотреть и моего снисхождения ждать, как спасения! Я же простил! Я-тебя-простил!!!»

У горла Й’оку возникает нож, не дающий дернуться в сторону красной черепахи, которая крушит футов, давая своему проклятущему братцу шанс вырваться из западни.

«Миднайт! Ты моя умница. Жадная, отвратительная насквозь лживая мразь! В этот раз ты как нельзя кстати, хотя, я уверен, не для меня ты стараешься и не ради меня примчался сюда сегодня!»

Шредер переводит взгляд на Рафаэля, который на долю секунды застывает около Леонардо, устало стряхивающего красное с клинков.

Зеленое врезается в черное.

Глаза в глаза.

Боль в торжество.

Решение в ультиматум.

Рафаэль что-то говорит брату – по губам не прочесть – и одним коротким выдохом-движением бьет его саем в бок. Туда, где нет поганого панциря! Туда, где лезвие пропорет кожу и разорвет нутро. Тем самым полностью подтверждая свою покорность и обрекая Леонардо на смерть.

Они бесконечно долгую секунду смотрят друг другу в глаза, пока Рафаэль отталкивает брата, спихивая с пирса в океан.

И на него бросается Кодама.

Сносит с ног, вцепляясь в шею, бьет локтем в лицо, что-то орет.

«Горячий придурок! Но и ты станешь моей послушной игрушкой в свое время».

Шредер дает знак футам перехватить Миднайта, который отчаянно пытается удержать своего старшего брата, так и не убрав от его шеи нож.

«Еще зарежет чего доброго в припадке своей прекрасной любви. Рано. Й’оку еще захочет зарезаться сам. Ах, простите, Кадзэ».

Рафаэль перебрасывает через себя Кодаму, отправляя в воду следом за Леонардо, и вскакивает на ноги, дергаясь в сторону Миднайта.

«Убьет!»

Шредер в несколько прыжков оказывается рядом и успевает принять на штыки сай.

– Не смей! – рявкает он.

– Пошел ты! – сталь высекает искры о сталь. – Я убью его. Кадзэ! Я здесь! Я с тобой!

– Не в этот раз! – Шредер с коротким выдохом вгоняет свои штыки Рафаэлю в ногу и проворачивает в ране, взрезая мышцы. – Не в этот раз.