Лика вскочила и принялась мерить шагами комнату. Пожелтевший старенький тюль колыхался волнами негодования от её метаний, а она даже не замечала, что Жарикова уже давно стоит в прихожей. Потому не сразу услышала тихое:

–Ты почему дверь не запираешь?

Едва увидев подругу, Лика бросилась к ней:

–Лесь! Тут такое. Я… Не знаю, с чего начать. – Но тут словно ледяная волна вдоль позвоночника. – Чёрт! Ты ведь тоже была там. Они опоили нас чем-то. Ты в порядке?

Визгливые нотки прорывались в голосе, и в какой-то момент Лика поняла, что сейчас начнётся истерика.

–Присядь. Я принесу воды.

Жарикова прошла на кухню и, вернувшись, протянула Лике стакан воды.

–Для начала успокойся. Я постараюсь все объяснить.

–Что? Что объяснить? – где-то в животе неприятно заныло, а затылок вдруг начал холодеть от смутной догадки. – Что происходит?

–Сядь!

От жизнерадостной и немного инфантильной Леськи, которую Лика знала два года, не осталось и следа. Повинуясь неожиданно жесткому приказу, девушка плюхнулась в кресло и испуганно взирала на ту, которую, как казалось, так хорошо изучила. Властная, надменная, она с лёгким пренебрежением смотрела на Лику. И даже глаза, всегда искрящиеся задором и азартом к жизни вдруг стали холодными и чужими.

–Лесь… – в жалкой попытке узнать в этой девушке свою подругу Лика смотрела во все глаза, но с каждой секундой все больше убеждалась, что перед ней совершенно чужой человек.

Жарикова меж тем уселась на до сих пор не сложенный диван. Аристократично поправила платье и в упор посмотрела на Лику. Абсолютно незнакомым, вроде бы мягким, но отчего то пугающим взглядом.

–Жалко выглядишь. Впрочем, я уже наслышана о сегодняшнем утре. Натаниэль был вне себя.

–Кто? – вроде сказала, на самом деле прошептала.

–Твой Ходок. Не стоит с ним ссориться. Это чревато.

–Что происходит? – сиплый шепот вместо голоса бесил, но горло перехватило так, что по-другому не получалось.

–Ты – Проводник. Он – Ходок. Бла-бла-бла. Да, тебя опоили вчера. Нам нужна была информация.

Вот так, за одно утро жизнь делает оборот на триста шестьдесят градусов, изменяет плоскости, рушит убеждения и привязанности. Вот так, за несколько минут ты понимаешь, что все ненастоящее, что нельзя доверять и так безоговорочно, фатально открываться. Вот так, всего в течение нескольких мгновений ты вдруг ощущаешь себя игрушкой – слабым никчемным существом. И никому нет дела до того, чего ты хочешь, что чувствуешь – ведь ты просто серая пешка в играх других.

Боль от предательства жгла изнутри так сильно, что слёзы невозможно было сдержать. Злые, обидные. Да, это выглядело жалко, но… Чёрт, как же хреново, когда происходит именно так.

–Ты ведь была единственным близким человеком… Которому было не все равно. Которому я верила.

–Вытри сопли, Лика. Сегодняшнее утро ничего не изменило между нами. Ты можешь мне верить.

Лишь хмыкнула.

–Напрасно ерничаешь. Я одна из тех немногих, которым ты можешь и должна доверять.

–Тогда рассказывай. – Лика подавила желание ударить ее. – И я решу, что могу, а что должна.

Вздохнув, Жарикова, так внезапно перешедшая из разряда самого близкого человека в ряды чужих, пригладила несуществующую складку на рукаве.

–Я расскажу. Все по порядку. Но ты должна приготовиться к тому, что многое из сказанного покажется бредом душевнобольного. Некоторые вещи могут вызвать весьма нехорошие чувства, некоторые – испугать. И, боюсь, история займёт не пять минут.

–Я не тороплюсь.

–Тогда приготовлю кофе.

О да, Леськин кофе – это что-то. Ирландский, турецкий – по каким только рецептам она не варила его. Лика, которая до встречи с Жариковой предпочитала исключительно чай, теперь же стала форменной кофеманкой, способной поглощать этот напиток в эквиваленте минимум двух литров в день. Леська могла даже из самого дешевого растворимого кофе создать шедевр.

Колдуя над туркой, она сочетала несочетаемое. В итоге Лика узнала, что просто кофе – это скучно. Другое дело кофе с перцем, с мятой, с залитой ликером вишней, с сухим тимьяном, паприкой и многими другими, на первый взгляд не подходящими по вкусу приправами и травками, которые есть в любом доме. Леськин кофе – это непередаваемые ощущения. Но… не сейчас.

–Вознамерилась снова меня опоить?

–Ой! – раздраженно махнула рукой и направилась в кухню, откуда тут же донеслось возмущенное:

–Во-первых, опоил тебя Адриан, тот, который Андрей. Я просто была в курсе, но руку к этому не прикладывала. А во-вторых, не хочешь – не надо. Мне больше достанется.

Лика нехотя поднялась и пошла следом за бывшей подругой, в голосе которой проскальзывали такие знакомые, но теперь подозрительные нотки. Жарикова стояла у плиты и разогревала на сковороде кофейные зерна, прежде чем смолоть их. Одновременно копалась в маленьком навесном шкафчике в поисках заветных баночек и пакетов с приправами, запас которых обновила пару недель назад. Привычный ритуал её действий навевал тоску и порождал тихую ярость, от которой хотелось рычать. Все к чертям. За один день все полетело к чертям. Как так можно? С живым человеком…