В какой-то момент назойливые тумаки рассердили его, и Лика оказалась перекинутой через плечо. Пальто страшилища висело клочьями на спине, и сквозь прорехи Лика видела грубые наросты на толстой шершавой, местами чешуйчатой коже.

Стала орать и звать на помощь, в панике молотя кулаками по всему что видела, но крик то и дело срывался на визг, а затем и вовсе стал захлебываться в пережатом страхом горле. Потом вдруг вспышка не то света, не то пламени. Чей-то сдавленный крик, через пару секунд вопль такой, что казалось, лопнут перепонки – высокий, пронзительный. Тут же хватка ослабла, будто и не держал никто. И вот Лика уже летит вниз… Головой, на обледенелый асфальт.

И снова все плавает, качается, снова плывет. Веки, как скрипучие тяжелые ставни чуть открываются. Свет режет глаза и выдирает слезы. Слегка мутит. Но почему-то такое чувство, будто было гораздо хуже. А все, что теперь – это уже хорошо. Шея неимоверно затекла, а голова – сплошной сгусток конвульсий и спазмов – даже дернуться страшно. Лика уставилась в потолок. Незнакомый, между прочим. С лепниной и инкрустацией.

– Смотри. Очухалась. – Голос до неприятного знакомый. До настолько неприятного, что снова хочется закрыть глаза.

Скосила взгляд в сторону и наткнулась на небритую рожу Натана. Обеспокоенные глаза совсем близко, складка между бровей. Жарикова, неизменно хорошо выглядевшая, была тут же: сидела на подлокотнике кресла, изящно перекинув нога на ногу.

Мужчина нагнулся ниже. Зачем-то принялся светить в глаза невесть откуда взявшимся фонариком. Лика зажмурилась, попробовала отвернуться, но Натан жестко пресек попытку, сжав своей лапищей подбородок и лишая возможности двигаться.

–Сюда смотри! – В голосе сквозонули такие истеричные нотки, что девушка невольно взглянула на него, чтоб тут же почувствовать боль в голове от яркого света фонарика.

– Хватит. – Взмолилась слабо. – Где я и почему здесь?

Первый вопрос в игнор, но на второй ответили:

–Потому что возомнила себя бессмертной. Какого черта ты вышла на улицу? Ведь тебя же просили не покидать квартиру. Из-за того, что у кого-то шило в заднице, мог кто-нибудь пострадать. Для тебя этот день вообще мог стать последним! – Натан, наконец, убрал свой чертов фонарь и отпустил ее. – Странно, что до твоей тупой башки не доходят такие простые истины.

Хотелось сопротивляться, сказать гадость, послать всех куда подальше – и Жарикову с ее язвительной ухмылкой, и Натана, который уже давно опомнился и впал в свое обычное состояние: я мега крут. Но вместо этого лишь устало прикрыла глаза, борясь с мелькающими под веками кляксами, оставшимися после света фонаря.

–Странно, что в ваши умные бошки не пришла мысль меня к батарее приковать. – Не узнавала свой голос: каркающий, как у вороны после ангины.

–Теперь понимаю, что с твоим норовом именно так и следовало бы поступить. Твой косяк, Лесса! – Натан обернулся и подошел к Жариковой.

Та обиженно поджала губы, а потом язвительно заметила:

–Ролевые игры не мой конек. – И добавила более жестко. – Я ведь успела.

–Только потому, что это был просто Бад. Но даже он мог поставить жирную точку. – Натан повысил голос и ткнул пальцем в мою сторону. – Поверь, я не рад ей. Но Адриан нас по головке не погладит, если с пигалицей что-нибудь случится. Причем еще до церемонии.

–Эй, психи! Не хочу вмешиваться в ваши разборки, но…

–Так и не вмешивайся! – рявкнули оба, уставившись на Лику, как на блоху.

–Но… – Та предприняла еще одну слабую попытку.

Жарикова в раздражении закатила глаза, а Натан зло сложил руки на груди, ожидая:

–Чего тебе?

– Мне на работу надо.

У Лессы отвисла челюсть, а Натана аж подбросило. В ярости скрипнув зубами, мужчина круто развернулся на пятках и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты. Причем массивной дверью хлопнул так, что у Лики заложило уши.

Демонесса поджала губы и, уперев руки в бока, уставилась на девушку.

–Что? – От этого взгляда хотелось сжаться и спрятаться под одеяло с головой.

Жарикова покрутила пальцем у виска:

–Лик, ну ты че, совсем дура? – и последовала примеру Натана. Только дверью хлопнула не так громко.

–Дура – не дура, – девушка все-таки натянула одеяло на голову, – а только перед Василевской я в жизнь теперь не оправдаюсь без риска попасть в психушку.

Прятаться под одеялом как бы того ни хотелось, Лика не могла долго. Чтобы сейчас не происходило с ее психикой, какие бы нелепости сейчас не казались ей, но у Лики есть и реальная жизнь. Потому пора приходить в себя и вытаскивать свою задницу из всего того дерьма, что на нее вылилось за последние дни.

Все, что происходит нереально. Так не бывает. Не бывает – и точка!!! Пока еще не все потеряно, пока есть еще шанс, пока помешательство еще не настолько окрепло и не прогрессирует – по крайней мере, Лика надеялась на это – нужно сходить к доктору, покаяться, отдаться в руки медицине. Не может быть такого, чтоб не помогли, не разрулили. Ведь все происходящее вокруг даже бредом не назовешь.

Лика подозревала, даже где-то была уверена, что спит. И нужен просто небольшой толчок к пробуждению – и вся эта несуразица закончится. Не будет метки, Жариковой с крыльями, самодовольного психа Натана и его дружка. Все пойдет по накатанной, по-привычному, по-нормальному.