– Сколько за постой возьмешь, хозяйка?
– мужчина решил сразу взять быка за рога. Понятно, что выбирать особо не из чего, другие селяне запросят не меньше, но лучше с самого начала знать, а не выяснить внезапно на рассвете, когда соберешься уезжать.

Женщина хмыкнула:

– Да сколько не жалко, сынок, - и она посторонилась: - Проходите.

Ландскнехт ничтоже сумняшеся шагнул в дом:

– А если всего четверть геллера дам?
– на эти деньги нельзя было даже заплесневелый сухарь купить.

Хозяйка рассмеялась:

– Ну, если ты свою жизнь так дешево ценишь...

Мадельгер чуть не споткнулся:

– В смысле?!

Между ног юркнула гибкая черная тень, стремящаяся как можно скорее попасть в дом, и едва устоявший мужчина, с трудом сдержал рвущееся с губ проклятье.

А местная жительница словно и не заметила вопроса: бросила короткий взгляд на стоявших на улице:

– Вы идете? Или решили в лесу ночь коротать?

Росперту тоже совершенно не понравилась легкая издевка, звучащая в голосе у женщины, но вымотавшемуся после ночного боя и долгого путешествия рейтару больше всего сейчас хотелось спать, ему совершенно не улыбалось блукать по всему Бильхофштайну, выискивая, кто же примет на постой, и мужчина кивнул:

– Идем. Коней где оставить можно?

Мадельгер все-таки ругнулся: вот что значит быть ландскнехтом, а не рейтаром. Когда ты полжизни путешествуешь на своих двоих, о случайно купленных скакунах как-то забываешь.

Женщина улыбнулась:

– Там, за домом, есть сарай. Если постараться, там можно найти место.

Росперт оглянулся на мальчика:

– Кайо, сделаешь?

Ребенок вздохнул:

– Постараюсь.

– Вот и отлично, - улыбнулась женщина.
– А вы проходите.

Росперт шагнул вслед за приятелем.

Несмотря на сгущающиеся сумерки в доме было светло. Чисто подметенный пол, гладкие стены, кресло-качалка в углу...

Развешанные под потолком пучки трав.

Наузы, висящие над дверями и окнами.

На маленьком круглом столике в дальнем углу - диковинные плетенки из коряг и веток, соседствующие с оплывшими свечами...

И ничем не прикрытое жерло потухшего камина, на углях которого уютно свернулась калачиком сладко спящая огненная ящерица.

У Мадельгера сердце оборвалось.

Ведьма. Самая настоящая ведьма. Пусть деревенская, пусть, вроде бы, не стремящаяся, как "госпожа Аурунд", повелевать миром, но все равно - ведьма.

Уж лучше в лесу заночевать, чем в этом доме!

А вот Росперт пока в себя еще не пришел. Мужчина буквально прикипел взглядом к свернувшейся в камине ящерице. Да, он уже видел саламандру, но там был дикий зверь! Это было в лесу! А здесь - огненное существо находилось в доме, и кажется, хозяйку это совершенно не смущало.

Шварцрейтар краем глаза заметил какое-то шевеление. Чуть повернув голову, мужчина разглядел, что подле камина стоит глубокое кресло-качалка с небрежно брошенным на сидение клетчатым пледом, на котором свила себе уютное гнездышко черная кошка - видимо она и прошмыгнула ранее мимо Мадельгера. Почувствовав чужой взгляд, животное приоткрыло один глаз, и, насмешливо прищурившись, уставилось на наемника.

Оффенбах, наконец, собрался с силами и даже рот открыл, чтоб на одном выдохе сообщить: "Спасибозавашудобротумыкакнибудьнаулицепереночуем!", когда из-под локтя раздалось радостное:

– Кис-кис-кис!
– и, уже отведший лошадей в сарай и вернувшийся к дому, Кайо, не дожидаясь, пока кошка хоть как-то отреагирует, рванулся вглубь дома.

Ландскнехт сдавленно взвыл. Он совершенно забыл, какое "чудо" с ними путешествовало. А должен был помнить хотя бы после енотов с плащом!

– Осторожно!
– предупреждающе выкрикнула ведьма.
– Она не любит чужа...

Впрочем, было уже поздно: мальчишка с ногами залез на кресло, совершенно не заботясь о том, что пачкает пыльными сапогами плед, и сейчас с упоением гладил кошку. Та окончательно перестала изображать, что спит, щурила зеленые глаза и, кажется, даже улыбалась.

– Ну, или я чуть-чуть ошиблась, - флегматично закончила женщина. На миг задумалась и повернулась к ландскнехту:

– Вы что-то хотели сказать?

– Да, - замялся мужчина.
– Знаете, госпожа...

– Метцель, - кивнула та.
– Аотни Метцель. Деревенская ведьма.

Вот именно. Ведьма.

Оффенбах кашлянул: нужные слова попросту застревали в горле:

– Знаете, госпожа Метцель, мы, наверное, надолго у вас не задер...

– Ой! Ящерка!
– радостно взвизгнул Кайо, и, зажав, под мышкой совершенно не сопротивляющуюся кошку - та повисла черным ковриком и, кажется, не возражала, чтоб ее так несли - шагнул к камину.

– Не надо!
– охнула ведьма.
– Обожжешься!

Но мальчишка уже протянул руки к уголькам, и проснувшаяся саламандра послушно скользнула к нему на ладонь. Кошка, обидевшись, что ее все-таки выпустили из рук, приземлилась на все четыре лапы, фыркнула и мотнула головой - в разные стороны полетели брызги невесть откуда взявшейся воды, но Кайо успел прикрыть огненное создание ладонью: