В Майами царила прекрасная погода: теплое солнце, тихое море и легкий ветерок. Словом, в ее жизни появилась внешняя и внутренняя гармония, которую девушка так долго искала. И она знала, что любит своего мужа, любит свою работу и радуется каждому дню. Даже несмотря на разрыв отношений с матерью, Елена всегда оставалась позитивной. По крайней мере, последние три года.

В кабинет вошла секретарша.

– Миссис Майклсон, к вам Джон Вундт.

Елена прищурилась и, устремив взор на девушку, спросила:

– Это кто?

– Сценарист, – ответил вошедший.

В нем была статность и грация, а еще напыщенность в сочетании с самоуверенностью. Он прошел внутрь кабинета и остановился возле стола шатенки, которая удивленно уставилась на того наглого гостя. Он улыбнулся и, приблизившись, произнес:

– Разрешите с вами поговорить… наедине.

Гилберт поднялась и попросила своего режиссера и секретаршу покинуть кабинет. Она предложила присесть загадочному незнакомцу, чувствуя, как сердце заполоняет тревога. Именно та тревога, которая говорит, что должно случится что-то очень нехорошее.

Цыганка решила отбросить свои душевные терзания и отвлечься на что-нибудь. Рано или поздно, но проблемы решаются.

– Я вас слушаю.

От мужчины исходил тонкий аромат Версачи, и этот запах вызывал ассоциации и воспоминания. Странно, но когда Елена и позволяла себе думать о своем отце, она уже более не чувствовала той боли, той любви или того трепета, что раньше. Елена просто полюбила другого человека, просто научилась жить без того, от кого когда-то сходила с ума.

– Я наслышан о вашем театре и ваших пьесах, которые не вызывают ничего, кроме ажиотажа.

Елена ухмыльнулась и, подняв подбородок выше, продолжила слушать Вундта, зная, что она стоит в преддверии чего-то грандиозного.

– Я собираюсь поставить пьесу по этому сценарию, – мужчина протянул шатенке толстую стопку листов. – Краткая аннотация на первой странице.

Девушка перевернула титульный лист и, усевшись удобнее, взглянула на аннотацию. Шатенка читала, а лицо ее хмурилось, что немного пугало Джона. Но он знал, что эта дама любит драматические пьесы, конфликты и плохие концовки, а отсюда следует, что миссис Майклсон должна согласиться.

Елена вчитывалась в каждую строку, но сердце билось спокойно, хоть и неприятные ассоциации пробуждали и без того взбунтовавшуюся тревогу. Эта пьеса вызовет ажиотаж, эта пьеса принесет огромную прибыль, и, что самое характерное, она (пьеса) станет известной. Пора отбросить личные притязания и взглянуть правде в глаза. Пора быть смелой. Гилберт усмехнулась и, отложив листок, внимательно посмотрела на сценариста.

– У меня есть два условия, – ледяным голосом промолвила шатенка. – Во-первых, прибыль дели шестьдесят на сорок, ибо я вношу больший вклад: мои актеры, мой театр, мои осветители и прочие мелочи. И во-вторых, режиссера тоже назначаю я.

Мужчина откинулся на спинку стула и с ухмылкой взглянул на директрису театра.

– А я слышал о том, что жена самого Клауса Майклсона отличается своим характером.

– Это не влияние мужа – влияние моей природы, – последнюю фразу Елена выговорила с привычным акцентом, к которому не возвращалась на протяжении многих лет.

Вообще Елена давно забыла про свою истинную сущность. Танцы у костра сменились деловыми встречами, цыганские одеяния – официальными костюмами, а привычный акцент – обычной речью. Словом, Гилберт полностью походила на свою мать. Иногда девушка чувствовала тоску и, гуляя по берегам Майами, заглядывалась на танцующих цыган. Но как только желание присоединиться к ним рождалось – Елена тут же отгоняла от себя эти мысли и возвращалась к бытовым ситуациям.

– Хорошо, – вымолвил, наконец, Джон. – Но и у меня есть одно условие.

Елена придвинулась ближе, демонстрируя то, что она вся во внимании.

– Я хочу, чтобы главную роль сыграла одна актриса.

– У нас много чудесных и талантливых актрис, – пожала плечами девушка. – Но я не против, если вы предложите свою кандидатуру.

– Я настаиваю, миссис Майклсон. Я определился. Это вы.

Девушка услышала, как открылась дверь, и кто-то с тихой бранью ввалился в квартиру. Девушка подскочила с дивана и, улыбаясь, побежала встречать мужа. Она обняла его, оставляя на щеке поцелуй. Пакеты из рук мужчины выпали и с грохотом упали на пол. Майклсон обнял жену в ответ и поцеловал ее, прижимая к себе крепче. Сейчас он был счастлив и проблемы на работе показались ему просто пылью. А вот она, чьи губы он счас целует, – и есть смысл его грешной жизни.

Клаус прижимает Елену к стене, а его рука уже проникает под атласную материю халатика.

– Стой, – прерывает шатенка, отстраняя мужчину. – Я хочу тебе кое-что рассказать.

Он нахмурился, демонстрируя поддельную обиду. Шатенка улыбнулась и, поцеловав мужчину в щеку, отстранила его. Шатенка взяла один пакет с продуктами и отправилась на кухню. Клаус последовал за женой, поедая ее взглядом и готовясь к тому, что эту ночь они снова будут единым целым.

Елена поставила пакеты и принялась разогревать ужин.