Бонни отрицательно качает головой, силясь заплакать и не в силах сделать этого.

— Ты ведь меня не любишь, — шепчет она, чувствуя, что эмоции на пределе, что вновь требуется выход.

— Не люблю, — холодно отвечает он. — Но ты-то меня любишь.

Жестоко. Бесчеловечно. Грубо.

Бонни смотрит в его глаза и понимает, что сердце ее только с ним бьется без боли. Бьется так, что кровь в венах согревается, что хочется это тепло Тайлеру передать. Хочется быть с Тайлером. Сегодня, завтра, послезавтра — каждую минуту. Хочется кричать ему о своих проблемах, хочется шептать о своих чувствах и никогда-никогда не отпускать.

— Люблю, — на выдохе.

А потом она впивается в его губы и больше не думает ни о чем. Бонни Беннет падает в забвение.

5.

Она чувствовала себя преступницей. Каждый день, каждую ночь она ощущала себя воровкой, уголовницей. Она считала себя таковой в любом случае: когда принималась за какое-то дело, когда развлекалась в клубах вместо того, чтобы заниматься, когда звонила матери, когда не звонила отцу… Каждое действие сопровождалось этим чувством. Будто Бонни вообще не свою жизнь проживает, будто она ее ворует у кого-то. И этот внутренний дискомфорт получал подпитку из внешней среды с ее проблемами, дилеммами и вечными терниями. Он получал подпитку, убивая наивность и веру в святое, заставляя лишь кричать, царапаться, буйствовать и плевать на окружающих.

И только сейчас это чувство исчезло. Будто его стерли. Будто его и не было вовсе. О нем осталось лишь смутное воспоминание. Лишь горькое, но едва уловимое послевкусие. И только сейчас Беннет, эта девочка с подрезанными крыльями, поняла что есть свобода. Нет, это не свобода действий, не своеволие, не материальный достаток.

Это ощущение полного спокойствия в душе. Чувство трепета в сердце. Дрожь по телу. Это безумное сочетание нежности и страсти. Это перехват дыхания. Учащение пульса.

Это взаимность.

Она не чувствовала себя преступницей в эту самую минуту, когда прижималась к Тайлеру, отдавая всю себя, крошась мелом возле его ног. Она не ощущала угрызений совести и внутренних дилемм. Эта девочка просто хотела быть любимой кем-то, кому-то нужной. И она себя таковой чувствовала, когда страстно целовалась с парнем лучшей подруги, когда тот отвечал ей взаимностью.

Просто две продрогшие души, отлично друг друга понимающие, встретились на перекрестке. Просто попутчики, не более. У них ведь в запасе несколько часов встреч и несколько километров общего пути. У них ведь в запасе несколько несгоревших чувств и пару штук пьяных желаний быть любимыми.

Он сам терял голову от Бонни, тоже не ощущая себя преступником. Тоже понимая насколько ценна и насколько редка свобода. Тайлер Локвуд, влюбленный в глупую Мальвину, мог концентрироваться лишь на одном: влечении, азарте и желании забыться со свирепой Бонни.

Он забылся. Он резко отстранился. Его сбитое дыхание и ее сбитое дыхание, их учащенное сердцебиение, завывание ветра за окном — все это образовывало единую красивую и дисгармоничную мелодию… Это было саундтреком их постельной сцены, если хотите. Просто в фильмах обычно включают эротичную или грустную мелодию, а в их жизнях мелодию создавали они сами.

Он схватился за края футболки, резко их поднял, сдирая ненужную одежду. Повеяло ароматом сигарет — от этого запаха азарт лишь увеличился. Футболка валялась у ног, а Тайлер снова целовал Бонни Беннет, красивую девушку с поломанной судьбой, раздробленными костями и растоптанными чувствами. Она отвечала на каждое его желание, в ее теле было отзвучие на каждое его действие. Она обнимала так крепко, как не обнимала Елена. Целовала так неистово, как не целовала Елена. И вообще, чем больше секунд они тратили друг на друга, тем сильнее желали друг друга.

За окном гром разразился в диком хохоте, а капли дождя барабанили по стеклом. Если бы эту сцену снимали режиссеры, то они бы чередовали кадры. Чередовали бы двух обесточенных целующихся людей и буйства погоды, показывали знамение, показывая насколько их связь опасна и для кого-то нежеланна. Если бы эту сцену снимали режиссеры, то они бы показали как Бонни сорвала футболку с Локвуда, как с остервенением отшвырнула ее в другую сторону. Показали бы, как Беннет с любовью, страстью и жадностью оглядывает тело парня, ее приручившего, а потом страстно его целует.

Камер не было, к сожалению… Были лишь чувства полной опустошенности и покинутости у друг друга. Было дикое желание впасть во временную кому и не заботиться больше ни о чем.

Они поддались. Локвуд властно обхватил талию девушки, которая тут же подалась навстречу, обвивая парня ногами и прикасаясь к нему настолько плотно, насколько это было возможно. Полумрак, тени и шум дождя — декорации безумия этих недодрузей-недолюбовников. Вспышки молнии на мгновения освещали пространство, а потом потухали.