«Поздно», — телефон завибрировал в руке, когда я уже быстро сбегала вниз по лестнице, хмурясь от такого ответа.

— Если будешь так часто хмуриться, у тебя появятся морщины, и ты будешь уже не такой красивой, — Тэхён промямлил эти слова с булкой в зубах, откликаясь со стороны бетонного заборчика возле дома, на котором он сидел — всё произошло очень неожиданно, из-за чего я отпрыгнула в сторону, став в оборонительную стойку и громко выругавшись.

— Тьфу ты, испугал, — я встрепенулась, когда поняла, что это всего лишь он, а не вор-маньяк-убийца, и дёрнула головой, успокаиваясь. — Нам нужно идти, хорошо, что ты уже здесь.

— Всегда рад, любовь моя, — он уже держал булочку в руке, поэтому говорил внятно, спрыгивая и подходя ко мне.

— Ты что это, уже и на кухне побывал? — я лишь закатила глаза на такое нарицательное, он называл меня “любовь моя” не в первый раз, и я привыкла к тому, что для него это нормальное дружеское обращение, поэтому я просто лукаво улыбнулась и потащила его к калитке, надеясь, что мама не увидит в окно и не выскочит спрашивать, куда я направилась без её ведома.

***

— Нет-нет, вот здесь пригнись немного ниже, тогда я смогу перевернуться через тебя и приземлиться более плавно, — я объясняла Тэхёну кое-какие мелочи, которые могли улучшить нашу работу по максимуму.

Танец мы давно отрепетировали, да кто бы только мог подумать, что у этого парня действительно талант и идеальная память — ну, на движения точно, хотя вот с ориентированием у него худо (недавно он заблудился в этом здании, и мне пришлось его искать около получаса, а оказался он в заброшенном зале, в котором кроме старой мебели да крыс больше ничего путного не было — хотя со вторыми он нашёл общий язык). Три дня - безумно маленький срок, и результат, который мы с ним имеем, не самый идеальный, но он всё же лучше, чем я ожидала. Что уж греха таить, я вообще не доверяла Тэ и была против этой задумки с самого начала, но парень оказался способным — для него же лучше, потому что если он облажается, рассвета он больше не увидит никогда.

— Понял, — он слушает очень сосредоточенно и внимает каждому моему слову, задумчиво хмуря брови и постоянно открывая свой рот - это его вредная привычка с самого детства.

— Сам-то не боишься, что морщины появятся? — я хмыкнула, подходя к столу и беря со стола бутылку воды, чтобы наконец-то утолить жажду. — Не переживай так, главное — быть расслабленным.

— Когда мы выйдем на сцену, я буду расслабленным, а сейчас я обязан сосредотачиваться, — я ухмыльнулась и одобрительно кивнула.

Я взглянула на своё отражение в зеркале от потолка до пола, занимающее всю левую стену от двери, и вздохнув, перевязала хвост заново, потому что он весь растрепался, и мокрые волосы липли ко лбу и шее.

— Хорошо, — я с энтузиазмом хлопнула в ладоши, включая музыку. — Ещё пару раз, а потом отдыхать.

Мы оба давно выдохлись, и мне едва хватало сил даже сесть на шпагат и выгнуться в спине, но прекращать тоже непозволительно — больше практики, потому что завтра времени уже не будет: все будут заняты сборами перед концертом и генеральной репетицией остальных танцев, которым я уделяю в последние дни минимум внимания.

Когда я сделала переворот, голова резко закружилась, и я потеряла равновесие на последнем рывке, когда уже должна была подниматься с «мостика».

Я всегда ненавидела трюки, перевороты, стойку на голове и даже обычные кувырки — всегда меня берёт необъяснимый страх упасть, но каждый раз, когда я почти со слезами на глазах мотала головой из стороны в сторону и говорила, что ни за что не сделаю это, мне внушали: пока я учусь, меня точно кто-то подхватит в случае падения, а когда я сама смогу это делать, страх уйдёт. А он вот взял и не ушёл, и я не уверена, что это когда-то произойдёт. Разумеется, сейчас всё проходит намного спокойнее, чем раньше, но мелкая тревога всё равно щекочет меня изнутри, словно сотни перьев.

И вот сейчас, когда бессонные ночи и наполненные тяжелой работой дни дали о себе знать, мои ноги начали подкашиваться, и я уже расслабила тело, чтобы свалиться на пол — вообще, именно такое падение совершенно безболезненное, потому что ты, можно сказать, просто ложишься на пол с «мостика», расслабляя тело. Однако Тэхён, пугаясь, что я сейчас сломаю себе руку, ногу да ещё шею в придачу, обхватил мою спину и резко потянул на себя, прижимая ближе.

Всё произошло быстро, и я успела лишь пискнуть и ухватиться за его плечи мертвой хваткой, сохраняя расстояние между нашими лицами. Парень тяжело дышал, и я чувствовала, как сильно бьется его сердце —моё не слабее, всё из-за нахлынувшего адреналина, наверное. Эта ситуация была совершенно не смущающей, потому что я не видела в ней ничего такого, что могло вызвать стыд, это скорее как-то неудобно и чудно. Он был очень близко, я даже видела его маленькую родинку на носу и чувствовала его дыхание, которое грело кожу. Я была благодарна за так называемое спасение, однако сейчас больше всего на свете мне хочется освободится из этой хватки —всё не так здорово и трепетно, как описывают в книгах: его руки сжимают слишком сильно, а поза совершенно неудобная, ибо мне приходится стоять на носочках (а самое главное, он смотрел на меня слишком серьёзно и внимательно, из-за чего внутри всё сжималось в узел).

— Уф, Лин, ну и запашок, — когда я начала ёрзать, парень понял, что пора отпускать и вместе с этим решил не утаивать все свои чувства, напуская лёгкую улыбку на лицо.

«Да ладно, он верно шутит», — три часа протанцевали в зале (вдвоём, чёрт бы его побрал), и он решился такое сморозить в мою сторону?

— Что ты сказал? — мне всё же казалось, что я не так расслышала, но затем я посмотрела на лицо парня внимательнее и осознала, что он говорит на полном серьёзе, не считая, что мог хоть как-то унизить меня этим. — Ох, Ким Тэхён, у тебя есть три секунды, чтобы сбежать.