Карлайл огляделся и осознал, что все уже прощаются, абстрагировавшись от всего мира: Денали с Ириной и Кейт, а Каллены с Карролом, удерживая его в объятиях в последний раз. И Карлайл не мог не воспользоваться моментом. Он встал прямо напротив друга, заставив тем самым остановиться, и положил руки на его плечи.

— Елеазар, прошу тебя, будьте осторожнее. Кармен и Таня те люди, которым я бесконечно доверяю, но ты рассудительнее всех. Именно ты беспристрастно примешь верное решение, именно ты восстановишь спокойствие в случае чего, ты — никто другой. Береги Каррола, не дай им сломать его жизнь. Он — половинка моей души и души Эсми; он всегда должен знать, что его любят, что он не один… — все внутренности сковывало, Карлайл тараторил без умолку, пока Елеазар не остановил его:

— Я обещаю тебе, Карлайл, — твердо проговорил испанец, и они обнялись на прощание, обменявшись еще парой слов. После они присоединились к своим семьям, в каждой из которых происходила своя маленькая драма.

— Я ненавижу их… — первое, что услышал Карлайл, подойдя к родным. Розали терзалась сухими рыданиями, спрятанная в крепкие объятия мужа. Отпустить с рук Каррола оказалось слишком тяжелым испытанием. Об осознании проблемы и говорить не приходится.

— Ничего, детка. Поквитаемся мы с этими Вольтури. Подмога-то уже есть, — с суровыми нотками в голосе произнес Эмметт, нервно передергивая плечами от гнева и ярости.

Карлайл поджал губы и встал рядом с супругой, притянув ее за талию к себе. Напряженно она выдохнула, поддавшись ему. Оба смотрели на Джаспера, у которого на руках сидел Каррол, по привычке держась за шею. Вид у бессмертного был настолько умиротворенным, что казалось, вот-вот и он закроет глаза от удовольствия. Видимо, чистые детские эмоции и чувства очень хорошо влияли на него.

— Он так счастлив сейчас, — тихо произнес Джаспер, и все тепло улыбнулись тому, что хоть кого-то не касается печаль. — Ему не хочется прекращать это. Вернее, он даже не представляет себе это возможным.

Эсми улыбнулась, словно чувствуя состояние своего сына, прямо как Джаспер. Только вот их связь была много сильнее его дара, и никогда ей не оборваться, что бы не случилось.

Спустя еще несколько секунд Джаспер передал малыша Эсми, и она сразу же прижала ребенка к себе, словно кто-то был намерен отнять его прямо в этот момент. На самом деле, так и было. Жизнь отнимала его у нее. Но главное, чтобы жизнь не отказалась от него самого, бросив в пучину судьбы. Девушка и не заметила, как Каллены в тишине оставили родителей наедине с сыном, присоединившись к разговору, что завязался между Денали неподалеку.

Каррол сладко зевал, когда Карлайл и Эсми держали его между собой, образуя тройное объятие. Маленький и несмышленый, он и предположить не мог, к чему ведет все это действо. Ему просто было тепло в своем комбинезоне и комфортно между родными людьми, уникальный запах которых мог успокоить его и вселить чувство безопасности и защищенности. Малыш что-то лепетал себе под нос, держась за пальцы обоих, и с каждым мгновением сердца Эсми и Карлайла разрывались. Их уход воспримется Карролом как предательство. Самые родные люди на свете просто взяли и оставили его другим, пусть и хорошо знакомым, но чужим. Они совершают этот поступок ради него, однако, все не должно быть так. И он этого не поймет, Каллены были уверены.

Одновременно супруги столкнулись испуганными взглядами, на дне которых виднелось осознание.

— Нет, — прошептала Эсми, — еще мгновение…

— Нам нужно идти, пока не поздно, — глаза Карлайла стали стеклянными, столько чувств играло в нем сейчас, но голос разума был на первом месте. Эсми всхлипнула, замотав головой, и прижалась к нему, попутно целуя в лобик сына.

Когда она, потеряв дар речи от боли, отстранилась, Карлайл заключил сына в полноценные объятия, успокаиваясь под стук его маленького сердечка.

— Мой милый приятель, — тихо произнес Карлайл, прижимая его к себе крепче и поглаживая по голове и спинке. Сердце до боли сжимается, когда Каррол только лишь сильнее обхватывает руками ткань его кофты у самого выреза на шее и внутреннюю опушку куртки, утыкаясь теплым носом в его шею, словно предчувствуя, что момент продлится недолго. Карлайл улыбнулся, аккуратно проведя пальцем по пухлой щеке малыша, отчего молчаливая беззубая улыбка вернулась ответом ему. Он разглядывал отца с забавным прищуром, засунув руку к себе в рот. Карлайл со смешком достал ее оттуда, наигранно пригрозив сыну, чем вызвал его хихиканье. Оставив поцелуй на лбу, он произнес: — Каррол, сынок, мы всегда будем совсем рядышком, в твоем сердце. Мы всегда поможем пусть не материально, но морально. Никогда горе не коснется тебя, я обещаю, — Карролу не занимать в моменте неожиданности; он сначала слушал голос отца, а потом быстрее света схватил его за нос, и смешинка попала в него. — Поймал, — Карлайл улыбнулся, поцеловав его ладошку, и обнял крепче. Его пробила внутренняя дрожь, а оцепенение не давало спуску. Кадык мужчины дрогнул, когда пришло время отдавать его Эсми. — Я горжусь тобой, приятель. Всегда буду.

Девушка с нежностью приняла его, нашептывая на ушко что-то ласковое, пока Карлайл стоял совсем рядом, обнимая ее за плечи, но взглядом не касаясь. Он озирался по сторонам, нахмурившись: что-то не давало ему покоя, что-то явно было не так.

— Карлайл, Эсми, — позвал Эдвард с некой тревогой, и Эсми дрожащим голосом проговорила, чуть ли не умоляя:

— Нет, пожалуйста, еще немного; мы успеем, — девушка прижала сына ближе, не в силах отпустить, и взглянула на мужа, надеясь, что не поддержит остальных прямо сейчас.