Морскими воротами владетель остался удовлетворен: в порту кипела своя, шумная и крикливая жизнь, стоял шум и гам. Но, несмотря на царившую неразбериху и снующих везде купцов, местных жителей, рьяно торговавшихся на рынках и перекрывавших собой все ходы, триста триер уже было спущено на воду в открытое море. Еще четыреста ожидали своей очереди до завтра. Полный флот насчитывал тысячу двести кораблей: этого вполне хватит, чтобы доставить к месту назначения все победоносное войско Атлантиды.

Солнце выползло из зенита и покатилось к горизонту, когда изрядно уставший, но достаточно ублаготворенный Эвмел вернулся во дворец.

После небольшого обеденного пиршества он совершил небольшую прогулку, но не к храму Посейдона, как того можно было ожидать от правителя перед начинающейся войной, а к святилищу Клейто. Алебастровые статуи прекрасной женщины, поднявшейся до богини, встретили его у входа своими лучезарными улыбками.

Поклонившись и бросив щепотку фимиама в специальную чашу, владетель вошел внутрь. Богатое убранство, поражавшее воображение любого посетителя, оставило его равнодушным: он прошел в самую глубь помещения, где стояла небольшая, полукруглая отгороженная комната. Внутри находился алтарь, рядом с которым из специальных отверстий, выведенных из-под земли, били два целебных ключа. Тут же находился небольшой сосуд для омовения.

Повторив ритуал, совершенный у входа, Эвмел погладил алтарь сбоку, а затем немного толкнул его от себя. Снизу тут же выехал небольшой ящичек, в котором покоилась маленькая шкатулка из аврихалька - металла, ценившегося на всем континенте дороже золота.

Щелкнув замками, атлант открыл ларчик и поставил его прямо на алтарь. Перед его взором предстал странный механизм, отдаленно напоминавший часы: круглый циферблат, поделенный точно пополам. Правая сторона была выложена из черного камня, левая - из белого. Посередине находилась небольшая красная ножка, на которой покоилась единственная серебряная стрелка, больше напоминающая длинную, тонкую иглу без ушка.

Ниже, отдельно располагалось небольшое оконце: под кусочком обсидиана здесь был вставлен отрывок пустого папируса. На самих «часах» не было ни одной цифры: только четкие, ровные деления, все одинакового размера - на черной половине белого цвета, на белой стороне - темные, как уголь.

Сейчас стрелка, слегка подрагивая, была отклонена на два деления вправо.

Голова, налитая тяжелым свинцом, протяжно гудела. Несмотря на всю устойчивость болевых рецепторов к физическим воздействиям, все тело ломило, словно после затяжного, двухнедельного гриппа. Хуже всего пришлось зрению: малейшая попытка распахнуть ресницы сопровождалась царапанием мелких песчинок об внутреннюю сторону век и роговицы. Не без усилия справившись со всеми неприятными ощущениями, я разлепила глаза.

Каменный пол. Стены из глинистого сланца - чья-то неведомая рука гладко стесала плитняк так, что каждая прожилка ползла по своей короткой, извилистой дорожке. Воспаленные белки с трудом разглядели остатки фрески - настолько ничтожные, что подлинно рассмотреть содержание рисунков было невозможно. Хорошо видны только лица людей и части туловищ каких-то животных - не то коров, не то быков. Впрочем, возможно, кто-то разгадал бы в них буйволов.

В двух локтях от меня, стоя на коленях, надсадно кхекал Брань. Неподалеку с зеленым лицом лежал Мор. Судя по его виду, он не планировал возвращаться в наш мир - во всяком случае, ближайшие несколько часов. Возле входа чинно отряхивался Вели. Он так тщательно и аккуратно снимал каждую пылинку со своего костюма, что оставалось только удивляться, как он не пострадал во всей этой перебранке. Я с омерзением посмотрела на свой покоробившийся наряд.

Брань, закончив прочищать легкие, встал в полный рост. На правом виске красовалась крупная ссадина, наполовину покрытая свежими грануляциями. Он одернул рукава, нехорошо прищурился и одним рывком оказался возле демона, схватив его пальцами левой руки за горло и приподняв вверх, к низкому потолку. Не имея возможности ничего сказать, тот вытаращил глаза и замахал руками. Красный всадник хорошенько встряхнул его.

– И за сколько ты продал нас, Иуда поганый?
– зашипел он Велиалу в самое ухо.
– Неужто за тридцать сребреников?

Я, вспомнив, как легко дух сдвинул с постамента тяжелую языческую скульптуру, с интересом смотрела на них.

Вели что-то засипел, и Брань приотпустил шею.

– ...ужели ...ишь ...лит?
– донеслось до нас.

– Верю ли я Лилит?
– Брань поставил демона на пол и даже отошел в сторону.
– Хороший вопрос. Но мне куда занимательнее узнать, почему я должен доверять тебе?

– Потому что только с моей помощью вы сможете выручить своего ... кхм... товарища.
– Парень позволил себе немного ухмыльнуться.