Ладно, попробуем зайти с другого края. Допустим, отсутствие каких-либо ассоциаций с одним днем можно прояснить перемещением в пространстве. Тогда просто необходимо выяснить, насколько все в порядке с остальными?

И я принялась усиленно думать. Но чем глубже происходило погружение в дебри сознания, тем страшнее становилось на душе. Выяснялась нехорошая вещь: у меня не было воспоминаний. Никаких - словно кто-то, очень прилежный, любовно стер обычным ластиком все, что хранилось в моем разуме.

Я не помнила, как попала к всадникам - но эту амнезию в самом начале Глад разъяснял как побочный эффект от первого соприкосновения с моим артефактом. И даже, если допустить, что с Мором такого не случилось, потому что он смертный, почему у обоих старших товарищей нисколько не проявлялось подобных симптомов? Хорошо, с большой натяжкой пока отложим эту мелочь в сторону.

Но никаких эмоций, чувств, картинок мой закипевший рассудок не демонстрировал и при попытках вспомнить хотя бы один совместный бой с всадниками. Путешествия, потасовки, бесконечные схватки, о которых любил поболтать Брань - все это ушло, потерялось, исчезло, пропало. Все, что было до встречи с Мором.

Отчего же тогда я так уверена в наличии всего этого? Почему моя рука послушно чертит магические знаки и призывает грызунов? Откуда мне известно, как работать с кнутом и что должно находиться в маленькой пробирке-флакончике в белом клатче?

Логика, неверие, непонимание происходящего сцепились в один клубок, и я не заметила, как мы уперлись в развилку. Правая сторона, в нетерпении распахнув свою жадную пасть, таращилась на нас зияющей темной дырой. В ее глубине не мерцало ни единого огонька. Левая приветливо приоткрывала узенькую пещерку, внутри которой еле угадывался небольшой проход. Выбор был очевиден.

– Туда, - махнул Велиал.

В помещении нам пришлось разбить привычный порядок и выстроиться в цепочку. Метров через пятьсот мы уперлись в тупик.

– Тааак, - Брань повернулся к духу.
– Мы бродим здесь уже около часа, Велиал. И до сих пор не нашли ни нить, ни ее следов. Сколько еще ты хочешь потратить на поиски выхода отсюда?

Демон нахмурился.

– Мы выйдем отсюда, возьмем факел и пройдем в соседний ход. Там наверняка есть переход. К тому же Мор делает засечки, значит, мы не заблудимся.

Мор качнул подбородком:

– Конечно, зарубки достаточно длинные, их отлично видно. Да вот же, я буквально несколько метров назад сделал одну.
– Он отошел немного назад, рассматривая стену.
– Да где же она. Я точно ставил ее рядом с этим рисунком!

Все подошли и столпились за спиной смертного.

– Ты уверен?
– скептически спросил Брань.

– Конечно, уверен!
– раздосадовано промолвил Мор.
– Тут она была!

Группа поспешила обратно. Каждый внимательно разглядывал облупившуюся известку, но нигде не было и намека на малейшую царапину. Только нескладные кусочки акварелей по-прежнему украшали некоторые части штукатурки.

Наконец мы добрались до главного тоннеля и в изумлении застыли: подозрительный правый проход теперь был увешан факелами, как новогодней гирляндой.

– Одуреть можно, - послышался голос Брани.
– Что это за ересь такая?

– Смотрите!
– крикнул Мор.
– Смотрите сюда!

Левая пещера, откуда мы только что пришли, рвано улыбалась нам расчетливой темнотой.

Три дня назад все было не так.

Три дня назад Эвмел, правитель Атлантиды, выходил из святилища Матери с очевидной мыслью исправить случившееся. Тогда серебряный конец так же дрожал на той половине, что была изящно выполнена из черного хрусталя. Но отклонение стрелки от середины казалось таким незначительным, таким невероятным.

«Вот оно!» - возликовала душа владетеля. Каждую неделю он навещал эти святейшие покои, где стояла усыпальница прекраснейшей из всех женщин, чтобы взглянуть на Вечный Орес, как завещал ему отец. И каждую неделю все было неизменным. Он мог бы переворачивать шкатулку, трясти её, бросать об пол - тонкий, в десяток волос, указатель лежал неподвижно, четко разделяя молочно-белый, полупрозрачный алунит и темный морион.

Три дня назад все изменилось. Он так долго ждал этого момента - уж слишком все спокойно и ровно шло на атлантических землях. Уж слишком просто и легко давались победы над призрачными врагами, без особого труда отдавались ключи и открывались врата. Плодоносная почва делала жизнь беззаботной и незатейливой, ручьи поили всех нуждавшихся, размножившийся бесчисленно скот кормил горожан. Увы, проницательный Эвмел видел обратную сторону этой бесхитростности. Любое государство, шедшее по пути расцвета и достигшее неизмеримого величия, рано или поздно рождало себе погибель. И Атлантиду, великолепную, удивительную страну, созданную и живущую по вышней воле, ожидала та же неминуемая участь. Но настороженный пастырь оберегал её, следуя наставлениям своего отца, и потому только царство атлантов цвело и радовалось своему цвету, блистая сильнее и ярче день ото дня.