– Не твое, - повторил он мягко и мелодично.
– Положи.

Послушный воле этого странного чужака, мальчишка осторожно положил серп на землю. Тот вздрогнул, как живой, и скрылся под кучей листьев.

В задумчивости незнакомец разглядывал ребенка, одетого в рванину.

– Ты хочешь есть?

Парнишка яростно закивал головой.

– Пойдем, - решительно поманил юноша его за собой.
– Я дам тебе еды.

Малец ожидал, что «дядька» возьмет его за руку, как когда-то это делала мать, но чужак даже не обернулся. Тогда мальчик заторопился, догоняя, и засеменил рядом.

– А что мне нужно сделать?
– спросил, несколько приободрившись.

– Тебе? Ничего, - рассмеялся молодой человек.
– Ты просто будешь должен мне одно обещание.

– Одно обещание?
– недоумевая, спросил мальчуган.
– А как это?

– Одно обещание, - повторил незнакомец.
– Ничего сложного.

После того, как за брюнеткой закрылась дверь, и мы все дружно высказались на тему ее личности, в комнате наступила тишина. Каждый думал о своем.

Наконец Брань нарушил идиллическое молчание:

– Кто что думает по этому поводу? Предлагаю высказаться по порядку.

Я качнула головой:

– Что мы имеем? Пропавшего Глада, его артефакт, фразочки лживой насквозь сущности. Кто может дать гарантии, что Падшие не решили использовать нас в роли цепных собачек? С тем же успехом Глад может оказаться на Темной Стороне, а не на Светлой. А нам потом придется еще разбираться с Крылатыми - за то, что полезли без спроса в их вотчину.

Брань нахмурился:

– И что ты предлагаешь делать?

– Собирать информацию. Мы можем не успеть помочь Гладу, особенно если учесть, сколько времени прошло. И почему Князья Тьмы отправили своего приспешника так поздно? Они выжидали, рассчитывая на то, что Четверо поспешно засунут куда-нибудь свои головы и там их и оставят. К тому же - увы - мы не сможем попасть в Райские кущи, иначе нас самих ждет участь Глада. А если и сможем каким-нибудь чудом, то тогда нужно найти проводника. Без карт, без знания расположения Кругов есть риск никогда не выбраться со Светлой Стороны.

– Тоже верно, - согласился красный всадник.
– Но на этот счет у меня есть некоторые мысли... А ты что скажешь, Мор?

Мор с горечью хмыкнул:

– Что тут думать? Чума все правильно сказала. Так что можно искать замену на место Глада. Ведь вам не привыкать к этому, я так понимаю?

Было заметно, что сказанное сильно разозлило Брань. Он буквально зашипел на брата:

– Заткнись! Если тебе всё кажется таким простым, может, мы и тебя поменяем?

Бледный Мор стал еще бледнее. Я б даже сказала, что его лицо приобрело зеленоватый оттенок. Он выхватил из-за пояса серп и крикнул:

– Попробуй, братец! Только учти - как бы тебе самому не подохнуть!

– Эй-эй-эй!
– забеспокоилась я.
– Парни, предлагаю прерваться. Еще между собой не хватало перегрызться!

Но меня, разумеется, никто не стал слушать. Брань уже сжимал в стальных пальцах пылающий акинак и наступал на брата. Мор взмахнул серпом, пытаясь достать красного всадника, но тот коротким рубящим движением отбил оружие смерти, и нанес ложный выпад снизу. Противник, однако, не купился на финт и резко отскочил назад, так что меч просвистел в сантиметре от него.

Проклиная эмоционально неустойчивых товарищей (эх, как же не хватает флегматичного Глада!), я схватила первое, что попалось под руку. Это оказался журнальный столик из черного стекла. Вот его-то я с превеликим удовольствием и отправила прямиком в дерущихся.

Те не обратили на него особого внимания, резво отскочив в разные стороны, и продолжили бой. Мор уступал напарнику в силе, но зато выигрывал в ловкости. Шумный Брань в битве был менее поворотлив, чем бледный всадник, и тот почти достал его, чиркнув серпом по оголенному предплечью. На смуглой коже вспыхнула красная полоса, и рана тут же начала затягиваться. Что поделаешь, Четверых не так-то просто убить в этом мире - артефакты надежно поддерживают нашу регенерацию.

От этой парочки у меня уже начала болеть голова. Я только собралась пустить в ход немного магии, но Брань опередил меня, швырнув меч в брата. Акинак прочертил в воздухе алую полосу, трансформируясь в двухметровую огненную змею, и упал на плечи Мору. Горящая рептилия мигом обняла всадника за шею и свилась в кольца. Полупридушенный, тот выпустил из рук серп и принялся отрывать от себя назойливое пресмыкающееся, при этом умудряясь злобно ругаться.