Обеденный зал гостеприимно встретил новую посетительницу густым полумраком, шумом и вонью. К счастью для Ники, большая часть клиентов сгрудились в противоположном конце помещения. Судя по нечленораздельным воплям, свисту и звукам ударов, там кто-то выяснял отношения на потеху толпе, состоящей из полупьяных мужчин.

"Ой, зря я сюда припёрлась!
– мысленно охнула девушка.
– Уходить надо, пока вместо фасоли чем другим не накормили..."

Но тут к ней подошла средних лет рабыня в застиранном переднике поверх такого же старого серого хитона.

– Кушать будете, госпожа?

– Пожалуй, нет, - усмехнулась, качая головой, Ника.
– Слишком у вас тут... шумно.

– Не беспокойтесь, госпожа!
– энергично запротестовала женщина.
– Никто не посмеет обидеть постояльцев нашего господина Нумеция Мара Тарита! Клянусь Карелгом и Фиолой! Присаживайтесь!

Радушно улыбаясь, она сделала приглашающий жест.

Поскольку на одном конце лавки сидел мрачного вида старик, безучастно запивавший лепёшки разведённым вином, а на втором стоял какой-то парень, стараясь рассмотреть поверх голов подробности всё ещё продолжавшейся драки, путешественница решила переступить через лавку, подобрав подол платья и надеясь, что огоньки масляных светильников и факелов дают слишком мало света, чтобы рассмотреть нож у неё на лодыжке.

Серения не зря хвалила своё заведение. Подавальщица с уставленным мисками подносом появилась очень быстро. Когда Ника распробовала первую из жареных колбасок, по залу прокатился глухой гул разочарования, и сгрудившиеся в дальнем конце начали расходиться, рассаживаясь за столы.

Бесцеремонно расталкивая посетителей, низкорослый, широкоплечий раб, с густой бородищей и спутанной шевелюрой, похожий на фантазийного гнома, без видимых усилий тащил к выходу перекинутое через плечо тело мужчины в рваном хитоне.

– Слаб Пирм Эмил против Дулнака, - раздался рядом чей-то громкий голос.

Примерно в метре от неё за стол, возбуждённо переговариваясь, уселись два молодых человека, лет двадцати двух - двадцати пяти. В одинаковых серых туниках с зелёной полосой по подолу, с одинаково коротко обрезанными волосами и странными, похожими на мозоли, пятнами на плохо выбритых подбородках.

Путешественница вспомнила, что видела похожее у Румса Фарка, но не придала значение, приняв за родинку или шрамик. Но сейчас в памяти всплыла давным-давно прочитанная книга, и она подумала, что это скорее всего след от кожаного ремня, удерживавшего шлём. А остальные воины, которых ей приходилось встречать, носили густые бороды, и у них данная отметина так в глаза не бросалась.

Видимо, сейчас рядом с ней сидели те самые знаменитые легионеры, слава о доблести и жестокости которых уже не один век ходила по всему цивилизованному миру.

– Ничего не слаб!
– горячо возразил приятель, с жадностью припадая к деревянной чаше. Вытерев губы, с жаром продолжил.
– Просто сегодня от Дулнака отвернулась Канни, вот он и не успел увернуться от удара.

Опасаясь, что соседи, обсудив драку, начнут оказывать ей знаки внимания, Ника принялась торопливо доедать разваренный горох.

– Сколько ты проиграл десятнику Влеру?

– Двадцать риалов, - раздражительно буркнул тот, кто винил в неудаче Дулнака капризную богиню удачи.
– А разве ты на него не ставил?

– Нет, - со вздохом ответил собеседник.
– Я уже и так должен половину жалования.

Девушка в спешке обожгла язык, но всё равно не успела вовремя смыться.

Несмотря на царивший в зале гвалт, стук посуды и доносившееся откуда-то нестройное пение, она прекрасно расслышала громкий шёпот.

– Глянь туда. Кто такая? Я её раньше не видел.

– Наверное, из постояльцев Серении?
– предположил приятель.
– На шлюху не похожа.

"Спасибо хоть на этом, - мысленно фыркнула путешественница, наливая вино.
– Вот, батман! Не могли эти Пирм с Дулнаком ещё немного помахать кулаками!"

– А почему одна сидит?
– с дурашливостью продолжал легионер, раздевая соседку глазами.

"Ну теперь всё!
– едва не подавившись, Ника со стуком поставила стакан, выплеснув половину содержимого на столешницу.
– Теперь не отстанут!"

Подцепив крючком на конце ложки последний кусок колбасы, она бросила его на лепёшку.

– Куда так торопишься, красавица?

Передав импровизированный бутерброд Риате, девушка встала, отыскивая взглядом подавальщицу. Уходить, не расплатившись за еду, по местным меркам не только преступление, но и жуткий моветон, никак не достойный представительницы древнего аристократического рода.

– Эй, ты что, не слышишь?
– повысил голос второй парень.
– Слышь, Пирм, она глухая!

– Не глухая!
– раздражённо возразила путешественница, не глядя на легионеров.
– А хорошо воспитанная. Приличные девушки не разговаривают с незнакомцами.