– Тогда почему господин Иржи не носит принадлежащий ему от рождения титул?

– Думаю, в этом виноваты его тетя и дядя Измирские, взявшие на воспитание к себе в дом младенца после трагической гибели его матери.

Иржи встал и выключил экран.

– Бедненький! Ты мне не рассказывал!
– Юдифь встала с дивана и, подойдя к Иржи, обняла его за плечи, прижав к своей груди.

Он вздохнул и положил голову ей на плечо.

Йожеф сидел и молча смотрел на них, обнявшихся, словно брат и сестра. Высокая молодая женщина и хрупкий красивый мужчина. Оказывается и там, в заоблачной обеспеченной вышине, случаются свои трагедии, а дети могут вырасти без родительской любви.

Через несколько минут экран снова был включен, но программу выбрали другую, со старыми, черно-белыми фильмами. На этом настояла Юдифь, как любительница винтажной одежды. Она с таким упоением разглядывала клеточки и рюшечки, то и дело толкая локтями сидящих от нее с двух сторон мужчин, что Иржи не выдержал и встал:

– Пойду немного порисую. А вы тут не балуйтесь!

Юдифь надула губки:

– Я, между прочим, всегда любила только тебя!

– Тут же изменяя направо и налево.

– Ты не путай любовь с бизнесом, зайчик!
– Она послала ему воздушный поцелуй.
– Ты когда мне подаришь какую-нибудь картину?

– Когда у тебя будет свой дом с любимыми обоями.

– А при чем тут обои?
– подняла модель брови.

– Я буду писать картину под их расцветку, дорогая!
– И он закрыл за собой дверь.

Усевшись на кровать с альбомом и карандашами, Иржи нарисовал головку Юдифи, а потом ее же, сидящую на парапете фонтана в шляпе и длинном сарафане. Но тут его словно что-то толкнуло изнутри. Он совсем забыл!

Вскочив с кровати, он подошел к своей легкой куртке, в которой сидел в ресторане, и достал оттуда серый камень. Аккуратно водрузив его на тумбочку, он сел на пол и позвал собственный огонь. Иржи пока еще никак не мог привыкнуть жить с ним постоянно и поэтому пламя, когда не требовалось его присутствие, деликатно сворачивалось в клубочек в солнечном сплетении.

– А давай-ка разобьем с тобой этот серый камешек. Мне кажется, под его оболочкой находится нечто для нас интересное!

Тонкие и прозрачные огненные струйки проникли в структуру камня, расщепляя ее на много мелких кусочков.

– Вот это да!
– Иржи в восхищении откинулся на бортик кровати, вытягивая ноги на ковре.

Под грубой серой оболочкой скрывалось сапфировое сердце Иштвана.

– Мастер! Я нашел Ваше сердце!
– прошептал художник, который уже давно догадался, что за человек занимается с ним.
– Что будем делать?
– спросил он огонь.
– Тоже прятать в себя?

Когда пришло понимание процесса, Иржи снял рубаху и взял сапфир в руки, позволяя огню окутать свое тело и драгоценный камень. Немного подождав, он левой ладонью прижал сердце мастера к своей коже, немного ниже места, где билось алмазное сердце первого Саминьша на земле. И снова на ладони осталась лишь маленькая капелька крови.

Когда огонь закончил свое дело, Иржи задал вопрос, который давно хотел узнать:

– Скажи, как взрослое сердце становится таким маленьким и, без крови, воздуха, живя в камне веками, остается живым?

Огонь вспыхнул, словно рассмеялся. "Магия!" - пришло к художнику понимание.

"Оказывается, я совсем ничего не знаю..." - печально подумал он. Но огонь, не давая ему заняться самокопанием, напомнил про Фаркаша и белый туман вокруг искры. Иржи вскочил на ноги и распахнул дверь.

На экране девушки в разноцветных юбочках задирали в канкане стройные ножки в чулочках. Юдифь мирно спала, обнявши подушку руками. Ее длинные ноги лежали у Фаркаша на коленях.

– Накрой ее пледом и иди сюда!
– позвал Иржи.

Йожеф кивнул и осторожно положил ноги на диван. Потом развернул плед и накрыл им плечи модели.

– Что случилось?
– шепотом спросил он.

– Садись.
– Кивнул Иржи на кровать и сам сел рядом.
– Я хочу, чтобы ты внимательно посмотрел на мою ладонь.

Иржи зажег на ней не проявленный в нашем мире огонек.

– Ты что-нибудь видишь на ней?

Фаркаш потянулся к его руке, а потом даже отодвинулся.

– Это...огонь?

– А какого он цвета? Как тебе кажется?

– Белого?

"Как интересно, каждый в моем огне видит собственную суть" - подумал художник.

– А теперь посмотри так.
– Он встал, укрываясь с головы до ног своим пламенем.

– Вы сияете, словно Ангел!

– Цвет у сияния какой?

– Белый!

– Хорошо, Йожеф. А теперь посмотри в свое сердце и скажи мне, что там видишь.

– Как?

– Молча, Йожеф!

Фаркаш попыхтел, а потом встал спиной к Иржи и сказал: