— А вы с ним не разговаривайте… — тем временем бросил мужик в куртке своим товарищам, явно не понимая, почему они смотрят на него Так, и думая, что во всем виноват лишь я.

— О нет! Я этого не вынесу! — воскликнул я, театрально закатив глаза.

— Даже не смотрите на него, — фыркнул тем временем мужик в куртке, — вдруг он заразен.

— Кто бы говорил о заразе! — тут же завозмущался я пуще прежнего, — носители лишая!

— Лишая?! Я, бля, точно сейчас…

— Ага! Опять бля! Нет, ну, а как еще вы объясните свою лысину? Ну ладно у одного, но у троих?! Или, может быть, у вас это на генетическом уровне? Вы братья? — к слову сказать, лысый в комбинезоне был явно азиатом, а мужик в куртке — латиносом.

— Нет, он охуел!

— Да? Правда? Когда?! О нет! Я хуею… спасите! Спасите меня! Хотя нет… лучше хуеть, чем лысеть… погодите… или это не лишай… если нет, то… Вы кого-то косплеите?! Дайте подумать! Я вас точно узнаю… вы косплеите… хм… пеньки?

— Доиграешься!

— Ох… не угадал, тогда кого?

— Господи, да отъебись ты от нас! — отчего-то почти взмолился лысый в пальто.

— Господи? Я??? Нет, ну я, конечно, всегда подозревал о своем божественном происхождении и я об этом уже не раз говорил, но все-таки…

— Я ЕГО УБЬЮ!

— Бога, между прочим, убить нельзя… на то он и Бог… но я удивлен, что такие брутальные дядьки оказались рабами божьими? Вот Зуо сатанист… и не скрывает этого… чуть что, и начинает болтать с Люцифером, вы представляете! Не удивлюсь, если дома он еще и каким-нибудь Вуду увлекается… знаете, соломенные куколки, гвозди и адский смех… и ты уже способен проклинать всех и вся!

— Я сейчас его придушу, — предупредил товарищей мужик в комбинезоне.

— Придушишь от слова душа? Типа приголубишь? Погладишь по головке и угостишь пироженкой? Я был бы очень рад!

— ОТЪЕБИСЬ!

— Но вот что странно… откуда вы узнали мое тайное имя?

— Тайное имя? — переспросил мужик в куртке.

— Не разговаривай с ним!

— Ну да, «отъебись».

— Сам отъебись!

— Кажется, мы друг друга слегка недопоняли, — предположил я, кое-как наклоняя больную голову к одному из запястий и пытаясь почесать ухо. Не получилось.

— Почешите мне ухо, а? А то я сейчас точно сдохну, — начал клянчить я.

— Яйца тебе не почесать?!

— А ты можешь?

— Разве что этим, — у мужика в пальто в руке щелкнул раскладной маленький, но наверняка очень острый ножик.

— Ох, нет… это уже больше на иглоукалывание тянет, — нервно захихикал я и показательно отвернулся, делая вид, что больше разговаривать не буду. Но только мужики вновь сосредоточили все внимание на игре, я не преминул напомнить о себе:

— Слушайте, — охрана аж на стульях подпрыгнула, — поговорите со мной, мне скучно!

Мужики на это лишь начали упорнее вглядываться в карты.

— Ну поговори-и-и-ите… — захныкал я. Меня по-прежнему игнорировали.

— Знаете… чем больше людей окружает человека, тем более одиноким он себя чувствует, не замечали? Нет? А еще если…

— МЛЯ! ДА ЗАТКНИТЕ ЖЕ ВЫ ЕГО КТО-НИБУДЬ!!!

Зуо открыл глаза, поморгал, привыкая к невыносимо ярким цветам, что его окружали, и огляделся по сторонам.

«Наверное, именно так выглядит Ад» — мысленно предположил он, оглядывая большую просторную комнату, в которой он находился. Но прежде чем говорить о комнате, надо бы сказать, где был сам Зуо. Он лежал на большой очень мягкой кровати в виде сердца. Руки парня были пристегнуты розовыми пушистыми наручниками к спинке кровати, постель была покрыта ярко-алым пушистым одеялом такого ядовитого цвета, что у Зуо почти резало глаза. Над кроватью были развешаны на цепочках аромалампы, связанные между собой прозрачными кусками розовой ткани. Стены в комнате также были розовыми, а пол темно-бордовым, хотя сейчас его цвет было трудно различить из-за тысяч свечей, что устилали его, словно огненный ковер. Повсюду мелькали красные и розовые огромные перья, бусы, и тысячи сувениров для влюбленных, одним словом — это было некое любовное гнездышко, в которое бы Зуо хотел попасть меньше всего.

— Ах, Зуо, конфетка моя, наконец-то ты пришел в себя! — послышался бас из-за ширмы, что располагалась как раз напротив кровати.

— Жизель… — устало выдохнул парень, одновременно замечая на тумбочке у ширмы свой зиг зауэр.

— Ох, только тебе, мой пупсик, я разрешаю называть меня по имени! — с этими словами из-за ширмы показался огромный толстый окорок, обтянутый черным чулком и каким-то образом воткнутый в черную лакированную миниатюрную туфельку.

— Зато я, Жизель, никому не позволяю называть себя пупсиком… даже тебе… поэтому, как только…

— Ах! Зуочка! Зуочик! Зуопусик! — пробасил голосок и тут же добавил тише, — бля, имя-то какое дерьмовое, никакого уменьшительно-ласкательного не придумать… Зайчик! Зайчик мой… как давно я хотела с тобой повидаться! — с этими словами из-за ширмы вышла обладательница столь «соблазнительных» окороков. Жизель была очень… большой женщиной, мало того что очень высокой Жизель выше Зуо, а у Зуо рост — 185, так еще и толстой.

«200? 220?» — начал в уме прикидывать парень ее вес, одновременно обдумывая, сможет ли он выжить, если на него упадет такая туша.