— Слушай, отъебись! Чья бы морда мычала о зоофилии!

— А что? Правда глаза колет? — ехидно заметил Ян, отнимая у тебя пакет с кефиром и тоже делая пару глотков, — он хоть живой?

— Живой…

— Покалечил сильно?

— Не сильно…

— Врешь!

— Если и сильно, то лекарства Нэйс сделали свое дело…

— О-о-о… попросил у нее помощи? Неужели на это хватило мозгов? Кто бы мог подумать!

— Она… сама предложила, — упорно не смотря на Яна, признался ты, — Я утром спустился вниз и столкнулся с Инфом и Нэйс. Они сказали, что весь дом в курсе того, чем мы занимались, и что теперь они всем кварталом делают ставки, живо ли насекомое после всех его душераздирающих воплей или нет. Дали мне мазь и… Инф выиграл у Нэйс сотню…

— То есть ты все-таки запихнул свою гордость туда, куда ночью запихивал свой член, и взял мазь? С ума сойти, Зуо! Я, конечно, понимаю, что Любовь меняет людей, но не настолько же!

— Замолкни! Никакая это, к хуям, не любовь! Что из того, что я его трахнул?! — начал искренне возмущаться ты.

— Из того что ты его поимел, нет ничего особенного. А вот из того, что ты сейчас беснуешься и пытаешься меня убедить в том, что был секс и только он, ты и наводишь меня на мысли о гребанной любви.

Ты хотел на это сказать что-то особенно колкое, но взглянув на Яна, понял, что это бесполезно.

— Ну, предположим… — наконец выдавил ты из себя.

— Предположим? Опять? Блять, у меня дежа вю! Я теперь каждое утро буду тебе говорить о любви, после чего ты будешь вопить и орать так, будто тебе подпалили яйца, а потом, наконец, соглашаться со мной? Да я без пяти минут мать-настоятельница! По мне, походу, монастырь плачет горькими слезами! Моя святость не имеет предела! Осознай уже раз и навсегда, что к насекомому ты хрипишь неровно, и прекрати иметь мои мозги! Они мне еще пригодятся! В них еще срать Глоу, когда в душе моей для этого не останется места!

— Кто тут и вопит так это ты, — нахмурился ты, отворачиваясь от друга и даже не замечая того факта, что ведешь себя как маленький обиженный ребенок. Только при Яне ты неосознанно показывал себя с этой стороны.

— Зуо-Зуо… — только и вздохнул Ян, вновь засовывая в рот уже изжеванную сигарету и на этот раз все же зажигая ее, — В любви нет ничего страшного…

— То-то, я смотрю, ты сутками не спишь и не ешь, когда исчезает твой излюбленный Глоу… Педофил хренов!

— Может и педофил, — не стал отрицать Ян, — хотя меня никогда не привлекали дети… только Глоу… а у него детское лишь тело…

— Вот только не надо мне говорить, что ты влюбился в его внутренний мир! У него его попросту нет!

— Эй-эй! Харэ уже наезжать на мальчишку!

— Мальчишку? Да он старше меня!

— Конечно, он не сравнится с твоим охренительно тупым насекомым, который, очевидно, будет хихикать в тот момент, когда ты будешь выковыривать ему глаз! Садист и мазохист нашли друг друга, йопт!

— Он не любит боль! Просто умеет ее терпеть…

— Вот! ВОТ! — Ян торжественно затянулся, — если ты это понимаешь, так зачем причиняешь ему боль раз за разом? Думаешь, что от этого он тебя полюбит сильнее? Это вряд ли… — и только сейчас ты понял, что все это время Ян вел тебя именно к этому.

— Я это делаю неосознанно… он выводит меня из себя и я впадаю в слепое бешенство, а когда прихожу в себя, уже…

— Ой вот только не надо про слепое бешенство, Зуо! Не смеши всю ту хуйню, что находится, по твоим словам, в моей квартире! Ибо то, что ты говоришь — хуйня куда более качественная! — усмехнулся Ян, облокачиваясь на спинку стула и начиная на нем качаться, — Ты хоть осознаешь, что почти всегда в слепой ярости. И что? По-твоему, насекомое обязано привыкать и терпеть? Никогда не будет этого! Ну раз он вытерпел, ну второй… а потом просто пошлет тебя на хуй…

— Пусть только попробует! — моментально отреагировал ты.

— Еще как попробует, Зуо… и знаешь, что я тебе скажу, — Ян внезапно поднялся со стула и наклонился к тебе почти вплотную, — Думаешь, что изобьешь его или утопишь? А вот и хрен… Закроешься в своей квартире и несколько месяцев будешь медленно осознавать, Чего ты лишился. Ты перестанешь жить и начнешь просто существовать так же, как было до этого… И не надо мне говорить, что тебя все устраивало! Ты гребанный припадочный психопат, который иногда без успокоительного из дома выйти не может! Кстати, об успокоительном… — Ян ухмыльнулся, затянулся и выдохнул белый сигаретный дым прямо тебе в лицо. Ты хотел было в ответ на это начистить Яну рыло, но вместо этого рассмеялся. Ян и сам уже ржал как конь, вновь затягиваясь.

— Че это… за херня! — наконец-то отсмеявшись, сумел выдохнуть ты.

— Расслабон… легкий наркотик… не беспокойся, очень легкий… чуть сильнее обычных сигарет, только эффект немного иной, — улыбнулся Ян. — Возьми это, — парень вытащил из кармана пачку и кинул тебе, — тебе не изменить себя и не суметь стать настолько чувственным и нежным, насколько это, наверняка, хочется насекомому, но это хотя бы расслабит и тебя, и его, и возможно, в следующий раз ваш секс будет меньше походить на древние пытки.