— Когда она умерла? — наконец, смог Ник выдавить из себя, — а точнее, когда ты убил ее? — голос парня стал холодный словно лед.

— Я не убивал! Я освободил! Около трех лет назад…

— Почему… почему ты ничего мне не сказал?!!!

— Зачем? — искренне удивился профессор, — Я ведь создал новую маму! Она ничуть не хуже! Посмотри! Она идентична настоящей до последней морщинки! К тому же, она так прекрасна! Так, как никто другой!

— Что ты сделал с телом?

— Сжег. И прах ее теперь хранится здесь, — положил мужчина руку на живот андроида, — теперь ее душа в этом теле. Вот увидишь, когда мои эксперименты закончатся, она станет прежней. Она будет улыбаться нам так же, как и раньше, будет встречать нас каждый вечер, а на выходных делать те самые ванильные пончики… Она станет прежней… Правда ведь, дорогая? Мы будем вместе всегда. Всегда, слышишь? — прошептал мужчина, наклоняясь и целуя андроида в губы. Он даже не заметил, что его сын из комнаты уже вышел.

Как приятно просыпаться в объятьях человека, который тебя любит. Чувствовать его запах, прижиматься к его груди, ощущая тепло и покой. М-м-м-м, как же это приятно… Наверное…

Интересно, узнаю ли я когда-нибудь это на практике, а не только в паршивой теории?!

Когда я открыл глаза, Зуо рядом со мной не было. Конечно! Куда нам оставаться в постели до утра! Так и вижу, как Зуо просыпается, видит меня рядом, тут же выдает что-нибудь типа «Бля!», отскакивает от меня, падает с постели, в панике бегает по квартире, матеря себя за то, что переспал со мной, таким чудовищным монстром, затем берет себя в руки, как обычно забивает на меня, как забивают гвозди в гроб, и идет заниматься своими делами.

Дабы убедиться в своих предположениях, я приподнялся на постели, и моя задница тут же отсалютовала мне тупой болью. И тебе привет. Ну, наличие боли, конечно же, меня не удивило, и поэтому я постарался просто не обращать на это внимания. Да и о какой боли может идти речь, когда моему взору уже предстал Зуо. Он стоял по пояс голый в ванной перед раковиной и брился. Бри-и-и-ился… я тоже хочу бриться! Наверное, это клево! Каждое утро встаешь и чувствуешь жесткие волоски на лице. Кайф! Кстати, Зуо щетина идет. Он из-за нее почему-то походит на волка, насколько бы странными не казались мои ассоциации.

Я медленно и как можно тише поднялся с кровати, почти подполз к Зуо, зашел в ванную и уткнулся ему носом в спину. Не знаю, почему я это сделал, наверное в наших отношениях мне просто не хватало невинной нежности. Ну и еще я только сейчас по достоинству оценил красные прядки, что ниспадали у сэмпая с затылка на спину. Они ему чертовски шли.

— Че надо?

— И тебе доброе утро! — воскликнул я, нервно посмеиваясь. Если Зуо вновь будет вопить о сексе и о нелюбви ко мне, я не выдержу и точно порежу вены. Ему!

— Отвали, ты мне мешаешь, — последовал новый выпад в мою сторону.

— Не будь гавном, прекрати вести себя так, будто ничего не произошло, — недовольно пробормотал я.

— Что бы между нами ни произошло, розовые соплищи я с тобой разводить не собираюсь, так что сгинь, — послышалось недовольное шипение.

— О-о-о… прогресс! — ухмыльнулся я, обходя сэмпая и облокачиваясь на стену рядом с раковиной, — То есть бить в грудь и вопить о том, что я чуть ли не изнасиловал тебя, ты не будешь? — надменно поинтересовался я. Зуо на это что-то пробормотал себе под нос, затем отложил бритву, умылся и, наконец, ответил:

— Не буду… только отъебись.

— То есть, мы встречаемся?

— Да мы вроде уже давно встречаемся, — еще более недовольно пробормотал сэмпай, возвращаясь в комнату и натягивая на себя черную футболку, — и когда только это дерьмище теперь отвалится? — Это он уже говорил о прядях волос, которые держались на нано-клее и отцеплялись лишь через определенный промежуток времени.

— Не знаю, — тряхнул я непривычной для себя длинной гривой, — ну, то, что ты Типа согласился со мной встречаться, звучало на тот момент смешно, не говоря уже о том, что ты совсем не ведешь себя так, как подобает любовнику!

— Ох, и что же, интересно, я должен делать? — саркастически ухмыльнулся Зуо, выкладывая на постель свой пистолет, набор ножей, дротики, моток лески и еще какую-то фигню.

— Ну… ты должен быть мил и делать всякие милости… — на это Зуо на меня взглянул как на сбежавшего из психиатрического отделения неизлечимо больного.

— Ты сейчас сам понял, что сказал?

— Ну… ну ладно… Но ты хотя бы мог меня не бить! — Зуо взглянул на меня повторно.

— Ты точно понимаешь, что сейчас говоришь?

— Если я тебе нравлюсь, почему ты меня постоянно бьешь?!

— Потому что ты меня раздражаешь!

— Но я же тебе нравлюсь!

— Лишь когда ты меня не раздражаешь!

— А когда я тебя не раздражаю?

— Когда спишь! Так что иди и поспи-ка еще пару часов!

— Стоп… — я на пару секунд замолчал, переваривая наш разговор, — Ты же только что признался, что я тебе нравлюсь. Ага! Ага!!! Теперь не отвертишься! — вы когда-нибудь видели, как у человека вытягивается лицо и тут же бледнеет? Скажу вам, зрелище забавное. Особенно когда это лицо Зуо.