— Я… эм… ну… ВРЕдная МЯта?

— Нет… у тебя там точно куриные мозги? Не креветковые?

— Тараканьи…

— Тараканы слишком умны, не ври! Так что же такое время?

— Ну… это единица измерения… эм… — замямлил я, понятия не имея, как ответить на подобный вопрос.

— Ох, что ж, давай обратимся к нашей дорогой Вики! — ухмыльнулась Джоу, щелкнула пальчиками и тут же передо мной вспыхнули черные, словно смоль буквы, которые сформировались в небольшое определение времени, — Вот, что такое время, — провозгласила она, — понял?

— Да ну конечно! — хлопнул я себе по лбу, — и как я сам-то не догадался, что время это необратимое течение, внутри которого происходят все существующие в бытии процессы, являющиеся фактами! А ведь прям на языке вертелось! — возмутился я, — А теперь на моем языке вертится еще один вопрос, а именно: какое отношение это имеет к ПКО-вирусу.

— Оу, какое? Да никакого! — хохотнула девушка явно из последних сил сдерживая то безумие, что пряталось все это время в ее взгляде, — а что, обязательно говорить о том, что так важно? Секунду назад ты сам не искал каких-то высококачественных тем для разговора, засирая мозг бедняжке Локи тупыми рассуждениями о еде. Тери, ты ведешь себя крайне глупо, но когда так же вести себя начинают с тобой, тебе это не нравится? Сущность человеческая непобедима, — ухмыльнулась она.

— Тебе было тяжело, не так ли? — внезапно холодно спросил я.

— М-м-м? — удивилась она, — о чем ты?

— В «Белом кубе», наверное, он сводил тебя с ума.

— Сводил, — кивнула Джоу, перестав улыбаться, — сводил и свел! — после чего девушка разразилась громким и слегка ненормальным смехом, — Ты даже не представляешь, как давно у меня не было собеседников, мне так хочется поговорить с кем-нибудь о какой-нибудь ерунде. Я-то надеялась, что ты поддержишь разговор… а ты такой же противный, как и все остальные, — вздохнула она удрученно, — хотя нет. Ты во стократ противнее всех тех, с кем я пыталась поговорить ранее! Ну да ладно. Хочешь серьезного разговора, так и быть я тебе его предоставлю. И для начала пожурю-ка я тебя за слишком громкие слова о существовании бога, а точнее, о его отсутствии, — сложила она руки на груди, — и прекрати пучить глаза и изображать страдающего острой формой геморроя, сидящего на унитазе. Да, я знаю, о чем ты думал. Хочешь понять почему? Потому что я своего рода Бог Виртуалии. Именно поэтому меня оскорбляют твои тупые детские рассуждаловки, проникнутые подростковым максимализмом и не подкрепленные какими-либо фактами. Ты ничего не знаешь, но смеешь рассуждать об этом так, словно…

— Чушь, — нахмурился я, — твои рассуждения не менее бесполезны. Ты не знаешь, какой информацией я обладаю, а значит, не понимаешь, на чем строятся мои якобы детские выводы. Я могу сказать, что мой апельсин пиздец протух, а могу — что он испортился. В первом варианте меня назовут глупым подростком, во втором — просто констататором факта. Вот только обе фразы несут один смысл. Использую ли я для объяснения своих мыслей язык детсадовцев или загруженного ученого. Мне будет все равно. А то, что восприятие окружающих меняется в зависимости от класса слов, которые я использовал, и, следовательно, коверкает смысл сказанного мной — с этим я ничего поделать не могу, да и не хочу. Никого не касаются мои мысли. Это и к тебе относится, — стараясь выглядеть как можно увереннее, ответил я Джоу.

— Вот как?

— Да, так.

— Что ж… уверять тебя в чем-либо я не намерена. Но согласись, как-то грустно осознавать, что после смерти тебя не ждет ничего. Разве не лучше ли во что-нибудь верить? Может именно из-за этого неверия ты такой противный и вечно чем-то недовольный?

— Я не недовольный! — огрызнулся я, — А вера не для меня. Конечно, здорово сидеть в помойке, каждый день страдать от унижений и голода и верить в то, что после смерти все станет иначе, что все твои страдания позволят тебе на том свете жить припеваючи. Вот только, а что если в действительности это не так? Что если вся наша жизнь — все что у нас есть, не больше и не меньше? Так не лучше ли совершить пару не слишком злостных грешков и в миг нашего существования быть хоть чуточку счастливее?

— А ты видимо этим и занимаешься? Ты ведь очень старательно развлекаешь окружающих тебя людей и даже себя самого. Тебе только шапки с бубенчиками и не хватает. И ты думаешь, что если будешь вести себя так и дальше, то удержишь рядом с собой Зуо? Лишь чуть-чуть повзрослев, он поймет, насколько ты его не достоин, и тогда…

— Хватит, я не хочу говорить о наших с Зуо отношениях, я не хочу рассуждать об апельсинах, и о богах! Что тебе нужно?!

— Не хочет рассуждать о богах… а я, как Бог Виртуалии, заявляю, что хочу пообсуждать свое отсутствие в этом мире. Мне же неприятно думать о том, что я не существую.

— Никакой ты не бог!

— Ну-ну… давай обратимся к фактам. Я создала этот мир. Я, я… и только Я! Да, он вышел из-под моего контроля, но он остался моим, и я способна поменять в нем если не все, то многое. И да, я стала бессмертной! Не это ли доказательство моей власти?

— Ха! С таким же успехом можно назвать богом писателя бестселлера! Писатели тоже создают миры, и даже становятся бессмертными, когда их произведения получают мировую славу! Тогда каждый второй — Бог. Ну уж нет, лучше уж я буду думать, что писатели это писатели, люди это люди, а ты — всего лишь программа искусственного мира! Ты…

— Я… та, что создала мир, в котором люди могут продолжать жить, — прошептала Джоу, появившись прямо передо мной и нагнувшись ко мне настолько близко, что ее кончик носа почти коснулся моего. При этом мои глаза предательски метнулись к глубокому декольте девушки и к тому, что предстало моему взору, — И хватит пялиться на мои сиськи!

— Я и не пялился! Я… оценивал, — пробормотал я смущенно.

— Кажется, у тебя есть Зуо.

— Но у Зуо нет груди, и даже не представляешь, какой в его случае это минус, — пожал я плечами.