— Нет… — буркнул мальчик, насупившись, — тогда… тогда я хочу быть ферзем!

— Вот! Уже ближе, ферзь — самая сильная фигура на шахматной доске. Но, Кори, ты ведь осознаешь, что ферзями рождаются лишь единицы. Изначально все мы — пешки.

— Не хочу быть пешкой!!!

— Но почему? Ведь только пешка может стать ферзем! Ни конь, ни ладья и ни слон, а именно пешка! — улыбнулся старик.

— А… а ведь, правда, — нахмурился Кори, вытирая слезы, — можно сделать себе еще ферзей! И тогда я выиграю все войны и стану самым крутым!

— Да, но ты ведь понимаешь, что это крайне трудно! Надо пройти армию противника, не потеряв этих пока еще слабых пешек и защищая короля!

— Но я могу пожертвовать частью пешек для того, чтобы помочь пройти остальным!

— Возможно, даже лишь одной пешке!

— Круто!

— Круто, — улыбнулся старик, радуясь тому, что все-таки вызвал у внука некий интерес, — Теперь ты понимаешь — чтобы одержать победу, ты должен поставить перед собой цель! И сразу просчитать все возможные варианты достижения этой цели!

— Ага… но это трудно. Просчитывать все это придется в уме?

— А ты как думал! — ухмыльнулся дедушка, — кроме того не забывай, мой мальчик, что тогда как ты создаешь свою стратегию, твой противник занят тем же. Поэтому перед тобой стоит еще одна задача: предугадать ход мыслей своего противника и заставить его идти так, как выгодно тебе, совершать ошибки и буквально бежать в твою ловушку. Понимаешь ли ты, насколько приятно видеть, что из шестнадцати фигур он пойдет именно той, которая нужна тебе и поставит ее из шестидесяти четырех клеток на ту, которая тебе необходима!

— Но разве такое возможно? — сконфуженно пробормотал мальчик.

— Кори… и не такое возможно. Шахматы, если подумать, не игра. Это наша жизнь. Как переставляешь фигуры на доске, так вполне возможно управлять и людьми, что тебя окружают. Все та же стратегия и тактика позволят тебе иметь успех не только в играх, но и в своей жизни!

— М-м-м… — протянул мальчик, в тот момент явно не совсем понимающий смысла всего того, что так старательно пытался донести до него дедушка, но тем не менее явно посмотревший на шахматы другими глазами, — Деда, а давай сейчас сыграем! — воодушевленно предложил он.

— Давай, — согласился дедушка, вытащил из кармана стеклянный прозрачный кубик, положил его на лавочку между собой и внуком и нажал на небольшую сенсорную кнопку на его поверхности. Тут же развернулась голографическая шахматная доска с уже расставленными фигурами, — что ж, посмотрим, станешь ли ты играть лучше, понимая основы шахмат.

— Да! — воскликнул Кори, уверенный, что теперь-то наверняка выиграет. Но вот незадача, лишь вера в свои силы — это слишком мало для победы. Уже через пару минут Кори вновь ревел, крича о том, что шахматы — это тупая игрушка, и что он больше никогда не сядет за доску!

— Ха-ха… ну да, тогда мне еще не сказали, что лишь раз поняв, на чем держатся шахматы, лишь раз прочувствовав стратегическое превосходство, и вырваться из плена этой игры уже будет крайне проблематично, — пробормотал Кори, переставляя одну фигуру за другой. Кто сказал, что играть с самим собой не интересно? Нет, в случае с шахматами это скорее очень тяжело, ведь ты знаешь стратегию своего противника, а он знает твою, поэтому после каждого его хода тебе приходится разрабатывать новый план действий. А это, естественно, крайне утомительно. Сделав примерно по семь ходов от лица каждого из трех противников, Кори откинулся на спинку кресла, потянулся, зевнул, на миг даже подумал, не присоединиться ли к Лео и не вздремнуть также парочку часов, но эта идея была отвергнута быстрее, чем даже возникла. Да, полководцу спать сейчас было нельзя. Лео безусловно был сильной фигурой в игре, которую задумал Кори. Он был настоящим ферзем. Вот только Кори давно понял, что не хочет быть ни королем, ни ферзем, ни тем более пешкой. Он вообще не хотел находиться на шахматной доске, потому что ни одна из фигур никогда не сравнится с тем, кто их переставляет. Каждая из них знает свое предназначение, не подозревая о полной картине происходящего. Именно поэтому конь, к примеру, безропотно встает на очередную клетку, не задумываясь о том, что следующим ходом противник наверняка уничтожит его. Он — всего лишь необходимая жертва войны. Но ему самому об этом знать совсем не обязательно. Так же было и с Лео. Даже он не был посвящен во все тонкости плана Кори.

— Шах, — прошептал парень себе под нос, просто разглядывая доску и просчитывая на пару десятков ходов вперед. Удовлетворенный первым шахом, Кори наконец окончательно отвлекся от игры, прокатился по своему маленькому, скрытому от чужих глаз кабинету на кресле до самого окна и окинул взглядом казавшийся в этот момент бесконечным техногород. Сотни высоток, многоэтажные мосты, поезда, магнитные дороги, и утопающие в разноцветном ядовитом паре трубы, что торчали над домами.

— Нет смысла завоевывать мир, который не способен признать завоевателя — прошептал парень себе под нос, вставая с кресла и касаясь подушечками пальцев холодной глади прозрачного стекла, — Бессмысленно пытаться что-то изменить там, где уже ничего не поможет. Лечебная пилюля этого мира — атомная бомба. Чего нельзя сказать о виртуалии… — Кори часто говорил вслух. Так ему было легче усваивать то, о чем он думал. Ведь в голове одни идеи часто перебиваются другими, старые потоки слов — новыми. А вслух сказать все это можно было лишь последовательно. Тем самым Кори вполне успешно упорядочивал все свои мысли.

Вскоре любоваться Тосамом парню наскучило, поэтому он вновь поудобнее расположился в своем кресле, подкатился на нем к компьютеру, размял шею, а затем активировал вирту-линзы — одну из последних разработок, только-только входящих в моду в техногороде — и уже через мгновение загрузился в виртуалию. Линзы были новыми и еще не полностью настроены, поэтому, когда аватар парня, претерпевая загрузку в виртуальную реальность, резко развернулся, дабы идентифицировать место своего положения, перед глазами у него на мгновение все потеряло четкость, превратившись в череду цифр. Впрочем, уже через пару секунд Кори привык к этому небольшому неудобству.