При мысли об этом очень захотелось перед Зуо извиниться! Может быть, помолить о пощаде, поползать перед ним на коленях, ботинки поцеловать или начать сдувать пылинки с широких плеч. Но что-то мне подсказывало, что подобное поведение не поможет мне. Лишь в очередной раз убедит Зуо в моей ничтожности и спровоцирует его на дальнейшее членовредительство. Поэтому мне оставалось лишь цепляться за сэмпая, пребывая в тихом ужасе и не зная, что делать и что говорить Зуо, дабы как-нибудь его задобрить.

Мы ехали, и ехали, и ехали под безжалостным солнцем, вдыхая сухой горячий воздух вперемешку с песком, что царапал слизистую и легкие, — а пейзаж не менялся, создавая впечатление, будто мы и вовсе стоим на месте. А… Погодите. На самом же деле стоим!

Потеряв чувство времени и пространства, я пропустил тот момент, когда Зуо приостановил мотоцикл. Оглядевшись по сторонам, сэмпай без раздумий скинул меня на горячий асфальт, тем самым выводя из сонливых размышлений о вечности, банановом пудинге и атомной электростанции, которая могла бы работать на майонезе. Вокруг нас на несколько километров вокруг как раз разворачивалась белоснежная пустыня, очень похожая на горы майонеза. Разве что белой субстанцией все-таки пока еще был песок. Кажется, он приобрёл этот цвет после Третьей Мировой. Мда… Натворили тогда люди дел. До сих пор расплачиваемся.

От белого песка солнечные лучи отражались просто великолепно и слепили, жарили и норовили иссушить тебя здесь и сейчас. Как же жарко!

Я тоскливо обернулся назад, всматриваясь в горизонт, в идеально прямую дорогу, по которой мы ехали. Где-то вдали проступал силуэт техно-города, а впереди не было ровным счетом ничего. Дорога в Никуда. И лишь на небольшом отрезке территории, у которого мы и остановились, находилось кое-что интересное. Дорожные знаки красными пятнами оповещали о том, что дальше нас ожидает нечто нехорошее. «Стоп! Опасность! Проезд запрещен!» — гласили они, лично меня заманивая не хуже красной кнопки, на которую нельзя нажимать.

Запрещен, говорите?! Вызов принят!

Кроме знаков, как дорогу, так и саму пустыню пересекала черно-желтая полоса, которая также ничего хорошего не сулила. Наверное, у любого нормального, но не слишком подкованного в технологических изысках обывателя тут же возникнет вопрос о том, как чудо-линию могли нанести на песок, верхние слои которого под влиянием сильного ветра, гуляющего по пустыне, постоянно находятся в движении. Восхвалим же богов нанотехнологий.

Полоса не лежала на поверхности асфальта и песка, а парила над ними в каком-то миллиметре. И было бы глупо не воспользоваться ситуацией и на этот миллиметр не полюбоваться! Потому я тут же прижался головой к раскалённому асфальту и вгляделся в еле заметный зазор между полосой и дорогой. Мне не описать восторга, который я ощутил, когда-таки разглядел желаемое!

Около знаков, отражая тлен и боль всей пустыни, медленно гнило нечто, лишь отдаленно напоминающее дом. Крышу ему давно сорвало, стены же стояли на честном слове, обветшавшие, пересохшие, покрытые трещинами и выжженные на солнце. Скрыться от солнцепека в данном домике возможности не было, по крайней мере, не сейчас, когда светило находилось в зените.

Пока я любовался изобилием флоры и фауны очаровательной безжизненной пустыни, Зуо слез с мотоцикла, облокотился об него и слегка коснулся уха. Перед левым глазом сэмпая тут же развернулся голографический экран телефона. Пошел сигнал. Через секунду экран мигнул, и послышался тихий голос:

— Приветствую вас, Зуо-сама!

— Жду карту с твоим местоположением, — не принимающим возражений тоном сообщил сэмпай.

— Хай-хай! Уже отсылаю файл! Будьте добры, подождите пару минут! — защебетали с экрана.

— Жду.

— Зуо-сама? Вы… не один?

— Не обращай внимания, это мое домашнее животное.

— Оу, у вас интересный вкус.

— Меньше слов, больше действий, — процедил Зуо сквозь зубы и отключился. Мое присутствие его явно напрягало.

Сэмпай отошел от мотоцикла и медленно приблизился ко мне. Его тень на мгновение скрыла мое бренное тело от палящего солнца, заставив меня вернуться из незабываемого путешествия по собственным размышлениям в суровую реальность.

— Слушай внимательно, насекомое, — послышалось злое шипение.

Так как Зуо стоял против солнца, разглядеть я мог лишь его общий силуэт. Но это не помешало моей фантазии в ярких красках описать взгляд, которым при этом меня одаривал сэмпай. Бьюсь об заклад, в нем сочетались высокомерие, презрение и добротная порция гавнеца, которое в Зуо бурлило с завидным постоянством.

— Слушаю, — пискнул я, еле-еле сдерживаясь, чтобы не вскочить на ноги и не убежать от сэмпая в белоснежные пустынные дали навстречу жажде и опустошению.

— То, что ты сотворил в школе, непростительно, но так и быть, я спишу это на твою безмозглость. Но если ты вытворишь нечто подобное еще раз, я убью тебя. Слышишь? Убью. Размажу твою башку по асфальту или заставлю жрать гребанный песок до тех пор, пока не сдохнешь. Я ясно выражаюсь? — последние слова Зуо почти прорычал.

Я в ответ с удивительной решимостью вздрогнул и сглотнул. В горле у меня пересохло, язык распух, из-за чего говорить становилось все тяжелее, потому мне показалось, что раболепного взгляда и судорожного кивания вполне хватит. Не тут-то было!