— Ты ебнулся?! — Зуо не рычал, не шипел, он орал! А я нервно посмеивался.

— Прости меня, я нечаянно! — выпалил я, сам поражаясь сотворенному.

— Ёптвоюмать, как это можно сделать нечаянно?! — буквально взорвался сэмпай.

— Ладно, я сделал это специально! — тут же признался я. Чертов язык, чуть что — и как помело! — Но зачем сделал, сам не понимаю. Наверное, позлить тебя хотел! — одно чистосердечное за другим, браво, Тери, браво!

Естественно, за признание я огреб еще одну оплеуху. Правда, не такую сильную, какой была первая. А затем еще и розовую футболку резко сдернули с моего лица вниз, заставляя горловину перекочевать с макушки на свое законное место у шеи. Теперь я видел сэмпая без розовой дымки, во всей его красе.

— Не смей. Больше. Никогда. Ко мне. Прикасаться! — Зуо буквально задыхался от гнева. — Все понял?

— Понял! — пискнул я, осознавая, что перенервничал, в связи с чем мочевой пузырь вновь вознамерился меня опозорить.

— И что за дебильная гримаса? Снова ссать приспичило?! — сэмпай как в воду глядел.

— Ну… Понимаешь… В экстремальных ситуациях у меня всегда так, — забормотал я, стыдливо переминаясь с ноги на ногу.

— Урод! — единственное, что кинул в мой адрес Зуо, после чего отпустил меня и ринулся к мотоциклу.

— Почему урод? — обиделся я. — Все мы люди! Можно подумать, ты никогда не… — я замолчал, решив не продолжать. Слишком злобным оказался взгляд сэмпая. Скажу больше, слишком красным! Ничего хорошего, однозначно, не обещал. Так что, дабы не раздражать его и дальше, справить нужду я решил за избушкой.

Тогда я еще не заметил, что от места, куда пришелся удар Зуо, по хрупкой стене побежали тонкие трещинки.

Завернув за домик, я обнаружил небольшую стоянку для трех-четырех машин, одну бензоколонку (о Боги пластмассы, это же раритет!) и старую рекламную доску на водной основе. Естественно, только водной рекламы в пустыне для полного счастья и не хватало! Нет, я понимаю, что раньше здесь такого запустения не было — во всем виновата война, превратившая в белоснежные мертвые равнины большую часть поверхности планеты. И все равно не могу не поиронизировать по этому поводу!

Конечно же, старая рекламная доска вызвала во мне не менее нездоровое любопытство, чем до того парящая над песком предупредительная полоса! Ее следовало как можно скорее опробовать! И благо «вода», требуемая для этого, у меня в данный момент имелась! Суть доски заключалась в том, что на нее наносили плакаты на водной основе, которые под лучами солнца приобретали радужный отблеск, а картинки на них становились объемными и будто живыми. Конечно, плаката у меня при себе не было, но моя больная фантазия быстренько подсказала мне, что делать.

Я встал напротив прозрачной доски, расстегнул ширинку…

Трещины с тихим угрожающим похрустыванием стремительно разбегались по стене.

— З-з-з… — вывел я первую букву. Получилась она криво и не слишком разборчиво. Сказывалось отсутствие опыта в данном творческом направлении. До матерых зассанцев, выписывающих розы, мне еще было очень далеко.

Трещины добрались до остатков крыши и окон, а затем перекинулись на две смежные стены.

— У-у-у… — вторая буква получилась куда лучше! Я даже умудрился сделать вполне себе неплохую закорючку! И все же управлять Этой частью тела оказалось сложнее, чем я думал. Неподатливый джойстик.

У домика отвалилась дверь и с глухим стуком рухнула на песок. Трещины добрались до последней стены и безжалостно напали на нее.

— О-о-о… — да я художник! Третья буква вышла почти идеально! Я хотел еще и восклицательный знак приписать, но «горючее», увы, закончилось.

Оглушительный треск разрушил пустынную тишину, стены домика рухнули одна за другой, подняв густое облако белоснежной пыли. Я от неожиданности впал в ступор, так и оставшись на месте и придерживая правой рукой свое достоинство. А я надеюсь, что это все-таки какое-никакое, кривое, малогабаритное, но достоинство!

Зуо, что находился по другую сторону развалин, тоже слегка удивился произошедшему, но его недоумение явно усилилось после того, как пыль частично улеглась, дав нам возможность встретиться взглядами, и достигло апогея после того, как сэмпай опустил глаза…

Осознав, что демонстрирую пустыне самое дорогое, я начал судорожно застегивать ширинку. Зуо по-прежнему буравил меня взглядом. Далеко не сразу до меня дошло, что заинтересовал сэмпая вовсе не мой член, а слово из трех букв на прозрачном стекле, блестящее всеми цветами радуги.

— Ты… — от Зуо я пребывал на значительном расстоянии, но даже сквозь не до конца улегшуюся пыль смог разглядеть, как глаз его задергался.

— Любя же! — выпалил я не к месту. — Я планировал написать собственное имя, но на четыре буквы меня бы точно не хватило! — начал оправдываться я. — Вот и получилось, что…

Мне в плечо влетел камень. Больно, между прочим!

Еще один попал в лоб, а третий ударил по колену. Четвертый же камень разбил прозрачное стекло водной рекламы, расколов мое творчество на десятки блестящих осколков, одним махом осыпавшихся на белый песок.