На что умный сын выдал:

– Темнота ты, папаня!
– и ловко увернулся от Антипиной руки. "Тёмный" папаня вздохнул:

– Я ужо смиряюся, пытаюся принять, как друган скажет - фи-ло-сов-ски.

Возле дома их ждал Пол.

– Что?

– Стёпку 'падлой' обозвала и уснула.

У Дима враз отказали ноги, и он уселся прямо на дорожку.

– Папочка?- встревожено спросил Лучик, подбегая к нему и заглядывая в лицо. Он обнял сына, счастливо зажмурился - и выдохнул ему в макушку:

– Всё хорошо, мама поспит немного, а мы посидим возле неё, подождем!

– И нам можно?

– Да, только, сколько она будет спать, не знаю.

– Тогда, мы пойдем игрушки для чарфиков собирать, ой Тураз идёт!

По-быстрому взял у Тураза задумчивые задачи, пояснил, что совсем-совсем никак сегодня, игрушки надо разобрать, а завтра задачки подумаем.

У Тураза тоже имелись ненужные игрушки, он полетел в Магшколу, а утром следующего дня озадаченная Лукерия разглядывала гору игрушек, книг и других предметов, упакованных в разномастные свертки, но на всех красной краской было написано: "В дар, от Магвера!"

А сегодня в спальне слышалось тихое, но размеренное дыхание спящей Зинуши, лицо бывшее мертвенно-бледным, заметно порозовело. Детки, взявшись за руки, долго смотрели на мамочку, потом, поцеловав её, тихонько ушли.

Кот попросился с Лучиком.

– Как проснётся, мне прилетит во всю харю. Я, как бы, не боюсь, но остерегаюсь, ты уж, Величество, сам тут управляйся. Буйные бабы - это похлеще урагана, а я всякую пургу нёс ей в ухо, да и орал как мартовский... Короче, я весь такой самый тяжелый в мире больной, за мной догляд нужон, удаляюся!

Дим по привычке уселся на пол, прижался щекой к руке и бессовестно уснул. Измученный бессонными ночами и безрадостными мыслями, сейчас он, зная, что Зинуша просто спит, как-то разом вырубился, и не проснулся, когда рука тихонько поползла из-под колючей щеки, а потом стала его гладить по голове.

Проснувшаяся Зина вглядывалась в заметно исхудавшее лицо, запавшие глаза и улыбалась, пока Дим не дернулся во сне и, ещё не проснувшись, потянулся к её руке, которая почему-то не находилась.

Он резко вскинулся и увидел смотрящие на него зеленые глаза. Оба молчали, и было это молчание совсем не тягостным, а наоборот, объединяющим, они говорили глазами, тянулись друг к другу, не делая ни одного движения.

Наконец, Зина хрипло попросила:

– Водички бы!

Приподняв её и положив ей за спину подушки, Дим напоил её, и опять сел на пол, устроив щёку в её руке.

– Как дети?

– Сегодня уже радостные, было тяжко всем, восемь дней такое выдержать, боялся за Лучика, у Любушки слезами всё выходило, а малышок в себе копил, только два дня назад расплакался ночью, а потом вместе со мной уснул и приснились ему братики - дяденьки, сказали, что маму к нам сюда отправили, вот они и ждали.

– Так хочу посмотреть на них, но голова кружится.

Дим поднялся, открыл двери, чтобы пройти, и аккуратно взял Зину на руки.

– Ты совсем как перышко стала.

В детской посапывали детки, и спал возле Лучика, как убитый, кот.

Посадив её на кровать, Дим отошел, она долго смотрела на деток, погладила их и потом тихонько сказала:

– Спишь, падла в ботах, пушкой не разбудишь?
– у кота дернулось ухо, но он 'спал', - я тебе припомню речи громкие... Пойдем, а то деток разбужу с этим...
– и уже на пороге комнаты услышала тяжкий вздох...

– Вот и спасай их после этого...
– чтобы кот да смолчал?

ЗИНА.

– Дим, я потихоньку в душ пойду, сможешь постель поменять?

Дим чмокнул меня в нос.

– Осилишь? Слаба ж ты ещё?

– Надо смыть с себя всю эту...
– выложила ему белье и побрела в душ. Там долго просто стояла под струями, становилось легче и уходили вместе с бегущей водой болезни, тоска и негатив. После душа, ощущая прилив сил, пошла в комнату. Дим дремал сидя в кресле возле кровати, а из окна торчала морда Зятя, он косился на Дима и тихонько всхрапывал. Я чмокнула его в нос.
– Спасибо, милый!