– Ни одна собака туда не полезет, кроме разве Волчка! Что я хочу сказать? Вам сказочно повезло, вы попали в хорошее, скажем, место. Километрах в трех-четырех начинается болото, считается непроходимым, и на этой стороне, кроме меня, да вон деда ихнего, никто и не бывал.

– Не, дед Леш, меня дед сюда водил, перед тем как потеряться, я почему сюда и пошел с Василем, хотел быстрея. А Василь, вишь, заболел, от я испугался, думал, усё, каюк яму.

– Волчок бы вас нашел, только вот Василя долго выхаживать бы пришлось. Ты думаешь, чего я здесь оказался? Волчок со вчерашнего дня с ума сходил, волновался, а вечером меня за штанину тащить начал, ну куда по-темному то, утром и двинулись с Панасом за Волчком, он, вишь, как вас чует.
– Ага, ешчё и Пашку Ефимовны, увсягда находил, куды б ён не схоронился.

Гриня, посчитав разговор законченным, убег к Василю и Волчку, а Леший сказал:

– Ну что, мужики, будем перебираться ко мне, на дальнюю заимку? Там у меня два служивых живут, одного бы точно не довезли до своих отступающие, а второго, младшего лейтенанта, командира батареи, деды наши сначала за убитого посчитали. А он вот выжил, правда, слаб ещё, но живой. Вот им точно не надо знать, что вы оттуда - мало ли, диверсионный какой отряд заблукал у лясу, - на местном наречии выразился Леший.- Не, они ребятки надежные, но время лихое, не ровен час... С их ли слабым пока здоровьем попадать в лапы к Кляйнмихелю, жуткие ведь дела там творятся. Да и война закончится, а особисты-то останутся, так ли? Великий вождь народов-то сколько ещё проживет?

– До пятьдесят третьего.

– Тем более, человек слаб, поделятся вот так с кем, а кто и донесет, ведь в психушку всех упекут или под 58-ю, КаэР подведут. А там разговор один: Ершиссен!

– Что такое КаэР?
– спросил Игорь.

– Историю надо было читать, а не боевики-ужастики смотреть, по этой статье лихо расстреливали, особенно в тридцать седьмом. В шестьдесят первом только признали перегибы. А сколько ни за понюх отсидели? Не знаю, правда или байка народная, но вот подотрешься ты в коммуналке газеткой с портретом товарища Сталина, а ушлый соседушка донесет, и вперед... лет на десять, если повезет. А то ещё каким-нибудь шпиёном для солидности объявят и все...
– это уже Варя добавила.

– А ты, Варь, похоже, много читала?

– Почему читала? Я и сейчас книжный алкоголик, только вот про войну мало кто теперь пишет. В старых-то книгах всегда 'ведущая роль партии ' выпячена, нельзя было без этого.

– А что?
– изумился Леший.
– Сейчас и коммунистов нет?

– Есть, да только они на третьих-четвертых ролях, не гегемон уже, ща Единороссы у руля, партий всяких много.

– И что, Генсек позволяет?

– У нас сейчас Президент, нет Генсеков и Политбюро тоже.

– Ух, ты, не доживу я до этих времен, а жаль.

– Больше скажу, - добавила Варя, - в двухтысячном году, точно, были канонизированы и объявлены святыми Николай Второй с семьей.

– Да ты что? Царя-батюшку оболганного - и в святые?
– ахнул Леший.
– Не врешь?

– Нет, сейчас они... как это? А, страстотерпцы, и Николай считается не Кровавым, а Кротким.

– Истинно так, - широко перекрестился Леший, - подтверждаю, истинно кротким был наш царь-батюшка, что его и погубило.

– А ты, дед, откуда знаешь?
– вылез Игорь.

– Служивым я был до конца семнадцатого года, Лейб-Гвардии Гренадерского полка штабс-капитан!
– говоря это, Леший как-то враз подтянулся и стал выше, куда только делась его старость.

– Ух ты! Вот и наши деды на Девятое мая такими орлами идут, залюбуешься.
– Николаич кивнул сам себе.
– А в войну ведь опять стали гвардейские дивизии? Варь, ну-ка, скажи?

– В сорок втором уже гвардия была точно, самые отличившиеся в боях дивизии, а к концу войны чуть ли не все армии были гвардейскими.

– Да, чую я, информации я узнаю... через край.

– Дед, а Панас твой, он как? Не протреплется, молодой ведь.

– Я в него верю, парнишка много чего видевший и с детства умеющий молчать, кремень.

– А мальчишки?

– Василь у нас пока молчит, наверное, до Самуила - если останется живым наш старый доктор, или какое потрясение опять, тьфу-тьфу, не случится. А Гринька - это Никодимушка, друг мой старинный, у этого никогда не поймешь, где правда, а где привирает. Вот Родя - батька ихний, тот мужик прямой, сдается мне, и Василь такой же будет в него. Гринька же...'тут ничаго путняга не добьёсси', да и кто поверит полуголодному пацану? Посчитают за его фантазии.

Нагрузившись как мулы, пошли в 'вотчину' Лешего. Дойдя до болота, пошли гуськом, шаг в шаг за Лешим, тяжелее всех идти было Игорю, его приличный вес доставлял немало проблем, он постоянно сквозь зубы чертыхался и проваливался почти по колено.

– Блин, плакали мои новенькие ботинки.

– Я тебе лапоточки сплету, - прогудел Леший.
– Так, тут постойте. А то ребятишки напряглись, я пойду их обрадую.

Минут через десять Леший шумнул: